«Конечно, помню» – Игорь вытаращил на меня удивлённые глаза.

«Что он помнит?» – в первое мгновение, слыша голос Игоря опять откуда-то сверху (или снизу?), я не мог сообразить, о чём, собственно идёт речь. И вот здесь меня словно кто-то резко ущипнул за руку, моё сознание прояснилось, и я (а, может не Я САМ, а только мой голос?) уже почти уверенно продолжал:

«А не помнишь ли, дорогой, который был час на огромных настенных часах в библиотеке, когда мы со старухой заходили в служебку? Перед этим, ты ещё какие- то розы, тьфу, рулоны свёрнутые перетаскивал. В них карты, вроде, какие-то завёрнуты были».

Я знал, что у Игоря необычная механическая память, и при желании он может вспомнить всё, что угодно.

«Подожди» – Игорь задумался, сосредоточился, как-то весь подтянулся, напрягся, наморщил лоб – «сейчас постараюсь вспомнить».

Он даже глаза закрыл, не переставая повторять: «Сейчас…сейчас. Так… я шёл со свёрнутыми рулонами, ты беседовал со старухой. Часы напротив тебя висели, а у меня на руках наручные часы тоже были. Я на них невольно взглянул…и ещё подумал, что они вперёд минуты на три ушли по сравнению с настенными часами. Да…настенные часы в зале в тот момент показывали где- то 26-27 минут седьмого, а мои часики почти половину седьмого. Ну, вот видишь, вспомнил, только зачем тебе это?» – Игорь, одновременно с гордостью за свою уникальную память и в то же время с глубоким недоумением и непониманием посмотрел на меня.

Видя его довольную и как всегда глуповатую физиономию, я продолжил: «Так, хорошо. А теперь прикинь, сколько времени мы с тобой со старухой просидели?»

Игорь снова наморщил лоб и, напрягшись, потёр затылок, хотя, в этот раз, это делать было необязательно.

«Не знаю. Минут 15-20, наверно».

«Допустим – я уставился на друга и зачем- то указал на наши кухонные настенные часы – хотя, мне кажется, что несколько дольше. Ну ладно, пусть даже 20 минут. Значит, сколько времени должны были показывать настенные часы, когда мы выходили, вернее, выбегали, из служебной комнаты?»

Здесь уже Игорь совсем бестолково сдвинул брови и, нахмурившись, что-то начал тихонько бормотать себе под нос.

«Где- то без пятнадцати или без десяти семь, наверно» – наконец недоумённо пробормотал он, явно не соображая, зачем я у него всё это выпытываю. Но я упорно продолжал давить на него.

«Правильно. А сколько было на них?»

Жалобный стон сорвался с губ Игоря: «Почём я знаю? Мне до часов разве тогда было. Да и тебе, я полагаю, тоже. Мы же выскочили, как ошпаренные, ничего, абсолютно ничего, не соображая».

«Хорошо…не до часов. Но тогда ответь, сколько времени мы с тобой одевались, выходили на улицу, стояли под моросящим дождичком, медленно приходили в себя, затем шли по аллее до кафешки?»

«Думаю, минут пятнадцать, не меньше». Мой друг упорно стремился понять, к чему я клоню, но это ему явно не удавалось.

«Значит, во сколько мы должны были подойти к той кафешке?»

Игорь снова беспокойно напрягся, зачем-то оглянулся назад, и, казалось, с трудом, буквально выдавил из себя: «В семь часов…примерно».

«Лучше скажи – минимум в семь. А кафешка до какого часа работает?»

Игорь не мог это не знать, потому что мы ходили туда довольно часто. Тихо-тихо он промямлил: «До семи…вроде».

Кажется, теперь Игорь начал понемногу понимать, к чему я клоню, поэтому я уже абсолютно уверенно продолжал.

«Не, кажется, а точно до семи, и ты это прекрасно знаешь. И тебе, наверно, известно, что за 10 минут до закрытия туда уже никого, как правило, не пускают. А мы с тобой спокойно туда зашли и ещё пирожки купили. А, вспомни, как много народу в кафешке толкалось».