– Это что такое, блин?! Нет, ты мне, блин, объясни! Датчики снова на тебе звенят!

Жаль, что я не мог разлечься поудобнее как перед экраном, потому что планировалась подлинно МХАТовская игра в исполнении прирождённого актёра – моего начальника; но, к сожалению, контакт с аудиторией должен был проводиться только через меня.

Он разъярённо залетел в транспортное средство. Чёрный пиджак, надетый поверх рубашки, развевался вслед его движениям. И как ему не было жарко?

Все пассажиры вышли ещё на остановке, мы остались в маршрутке одни, хотя спиной я ощущал чьё-то присутствие на последнем кресле. Я не имел привычки проверять наличие или отсутствие людей позади меня – надеялся на добропорядочность и уважение к себе с Аделаидой.

И правда, я так увлёкся демонстрацией своего профессионализма с утра пораньше, что только сейчас уловил звуки скрипа обновлённой кожи кресел Аделаиды. Но у меня даже не было возможности встать в пол-оборота, иначе я рисковал потерять выгодную позицию напротив собеседника, которого уже ожидал возможности побесить меня своей позой и саркастическими шутками. И это тоже было обыкновенной утренней церемонией.

– Я привёз людей чётко по расписанию, господин Цуркану.

– Господами будешь звать этих!.. Как их, блин!..

Цуркану не был колоритным персонажем в среде молдавских водителей, он скорее вызывал улыбку и иногда – насмешку со стороны подчинённых. Его странная помешанность на русизмах очень смешно выглядела в среде носителей молдавского языка. Да, русский был введён как государственный язык, но излишнее употребление русских слов не подчёркивало его преданность Союзу, а лишь доказывало… ограниченность, что ли.

– Буржуев? – Цуркану всегда можно было легко подначить, и он на меня за это сильно злился.

– Во-во, блин! Буржуев так будешь звать!

Я уже мысленно пустил его на колбасу для этих самых буржуев (так как еду я видел в последний раз часов десять назад, котлета безбожно членила моё сознание), что обычно и делал в подобных случаях; но Цуркану не дал времени на придумывание новой юморески – руководство решило удивить меня новыми выученными словами:

– Мне надоели твои выходки! С завтрашнего дня ты работаешь на пригородном сообщении! На тебе в который раз «городки» срабатывают, напомни?

Мы очень часто ругались, и каждый раз Цуркану не выдерживал моего напора. Он мог угрожать, но никогда не доводил дело до критической отметки – не любил мой начальник криков с истериками.

– Но как же так, т. Цуркану? – только этого не хватало. Опять приходится принимать эти треклятые уступки в этом треклятом мире. Даже побесить его сегодня не удастся. – Я же всех привез вовремя, тютелька в тютельку. Никто не справляется с планом лучше меня…

– Ещё одно слово, и ты уйдёшь в строительное отделение. Я с тобой уже намучался, спасибо. Асфальтоукладчик – то, что нужно, не находишь?

– Но…

– Никаких «но». Что выбираешь – пригородные маршруты или асфальтоукладчик?

Цуркану был парень добрый, но очень непонятливый, я всегда находил в нём идеальную жертву для насмешек, так что свои кривляния я на постоянной основе посвящал начальству. И Цуркану никуда не мог меня деть, потому что я уже пятый год подряд был одним из лучших водителей нашего автопарка. Может, и в этот раз это был блеф, я просто неудачно подвернулся ему…

– Да, слушаюсь, т. Цуркану, – сказал я как можно более уныло, чтобы не выдать гнев и перебороть желание двинуть по его тупой морде.

– И ещё. Партийный мне сюда. А то будет мне тут, блин…

Он меня конкретно выбесил, но я снова промолчал, вынул партийный из заднего кармана брюк и кинул билет на бардачок.