– Ей, Завр, ты чего?

– А что? – спросил я, с трудом выпутываясь из вороха мыслей, катавшегося в моей голове.

– Чего не отвечаешь?

– Я задумался… Что ты сказал?

– Я спрашиваю: обратно пойдём или ещё погуляем?

– Ну, – я неопределённо пожал плечами. И тут вдруг у меня в голове мелькнула мысль, – пойдём, посмотрим, как молодые охотники рыбу ловят!

– Пойдём, – у Кассу тут же загорелись глаза, – я тоже хочу посмотреть.

– Пойдём, – согласился и Лур.

Мы быстро собрали свои пожитки. Ещё не до конца просушенную волчью шкуру я поднял с земли и накинул себе на спину, связав под горлом передние лапы. Получилось похоже на плащ. Морду его я накинул себе на голову наподобие капюшона.

– О! – восхитился Кассу, – Ты похож на настоящего Серого охотника!

Кроме шкуры я ещё взял у волка клыки. Из них я собирался сделать ожерелье. В конце концов, надо же как-то начинать наглядную демонстрацию окружающим своих охотничьих навыков.

Кассу тоже поживился остатками волка, отрубив у туши задние ноги. Он сказал, что хочет их съесть, чтобы быть таким же быстрым, как Серый охотник. После чего завернул их в листья лопуха и сунул себе в сумку.

Лур забрал себе шкуру козлёнка.

– Сумку себе сделаю, – сказал он, скатывая шкурку в тугой рулон и привязывая её к своему поясу обрывком кожаного шнурка.

Подвязав остатки туши козлёнка опять на жердь, мы двинулись в путь.


На месте стоянки от нашего пиршества остались обглоданные кости козлёнка и ободранная и обрубленная туша волка. Это было обязательным подношением духам леса и предкам рода. Чтоб не терять их покровительства и расположения.

Действие принципиально важное, прямо-таки – жизненно необходимое, когда постоянно находишься в теснейшем соприкосновении с дикой природой.

Только так ты можешь рассчитывать на везение и удачу на охоте.

Логика выживания в этом мире проста и далеко не нова. Удачная охота это – добыча. А добыча это – жизнь.

И судя по опыту моей предыдущей жизни (или будущей?) не важно, что именно в данном конкретном случае выступает в роли добычи: туша оленя или крупный чек в солидном банке. Важно, что эта добыча позволяет тебе и твоему роду (семье) выжить в окружающем нас диком мире.

А как я мог убедиться на своей собственной шкуре, со времён палеолита до нашего века в принципе ничего не изменилось. Ни люди, ни их взаимоотношения. Только методы «охоты на дичь», да и сама «дичь» слегка трансформировались…


За такими вот размышлениями я и не заметил, как мы прошли сквозь лес вниз по течению реки, и вышли к её излучине.

Изгибом обходя длинный каменистый выступ, речное русло в этом месте значительно мелело, а метров на двести дальше, опять прорвавшись к мягкой глиняной породе, резво устремлялось вперёд, почти по прямой линии.

На мелком перекате стояло четверо молодых охотников, едва по колено в воде. Насторожившись и держа наготове копья, они внимательно вглядывались в прозрачную воду, ловя момент, когда же можно будет нанизать рыбёшку на наконечник.

Ещё двое охотников (в данном случае вернее сказать – рыболовов) находилось на берегу, собирая добытую рыбу, которую им выбрасывали из реки их наиболее удачливые товарищи. Судя по количеству набитой рыбы, дела у моих соплеменников шли неблестяще.

Острог у них не было. А гладкие наконечники копий просто-напросто выскальзывали из пробитой рыбы, если попытаться её просто поднять после удара. И потому, ударив рыбу копьём, надо было не просто попасть в цель, а буквально пригвоздить её к усеянному галькой дну речного русла. После чего, удерживая копьё с нанизанной на него рыбой одной рукой, вторую руку опустить в воду, ухватить рыбину за жабры и, удерживая её таким образом, выдернуть из воды. И уже затем перебросить добычу на берег.