За спиной раздаётся какой-то шорох. Повернув голову, замечаю глазки-пуговки морской свинки. Клубничка заинтересованно смотрит на нас с Алисой из своей клетки. Даже она будто понимает, что назревает что-то ужасное. 
Появление Спартака в наших жизнях вызовет бурю, смерч. Всё то, что считалось нормальным, обыденным, взлетит в воздух и перевернётся с ног на голову. 
Наверное, я готова к этому... 
Осторожно выбираюсь из объятий дочери, укутываю её одеялом и нежно целую в обе щёчки. Встав с кровати, подзываю притихшего Тайсона, дважды похлопав себе по ноге. 
Вообще-то, пёс очень воспитанный, и наверняка залаял просто от радости, что Алиса привела его в комнату. 
Тайсон выползает из-под кровати. Его хвост того гляди оторвётся, так сильно он им виляет. А ещё он почти подпрыгивает на месте. 
– Тише-тише, – пытаюсь его успокоить. Наклонившись, обнимаю за шею и чмокаю во влажный нос. – Пойдём, дружище, – направляюсь к двери, и он плетётся за мной. 
Когда проходим по коридору, подмечаю, что дверь в нашу с Андреем спальню закрыта. Хочется верить, что он уже уснул, потому что у него же завтра «чертовски сложный день». 
Сразу вспоминаю и про отпуск, и про неоконченный разговор с мужем. Никуда я с ним не поеду! А на банкете прямо откажусь от подарка свекрови. Или мы с Алисой совсем уйдём из их жизней. Точнее, сбежим, потому что просто уйти вряд ли получится... 
Мы с Тайсоном спускаемся вниз по лестнице. Пёс намеревается сразу ретироваться к двери, но я его подзываю, символично чмокнув губами. 
– Пойдём, я дам тебе что-нибудь вкусненькое, – поманив Тайсона рукой, прохожу в кухню. 
Довольный, он залетает следом и, опережая меня, устремляется к холодильнику. Я припасла для него две котлетки, оставшиеся от ужина. 
Вручив сразу обе, тереблю по золотистой шёрстке, а потом вдруг слышу негромкий голос мужа. Сначала напрягаюсь, потому что не готова к новой стычке. Ведь я всё ещё не выгнала Тайсона во двор. Но потом понимаю, что он говорит не со мной. Да и голос его звучит издалека. 
Разговор по телефону? Так поздно? 
Хотя это не моё дело! 
Проглотив котлеты, Тайсон сам выбегает из кухни. Я тороплюсь за ним и успеваю увидеть, как он ловко открывает входную дверь, а потом исчезает во мраке улицы. 
Я закрываю дверь и намереваюсь отправиться спать, напрочь отгораживаясь от того, что голос Андрея звучит всё громче, а тон становится злее. 
Муж с кем-то говорит по телефону из своего кабинета – теперь я в этом уверена. 
Практически неосознанно приближаюсь к кабинету, одновременно уговаривая себя уйти. Не совать нос не в своё дело. И почти успеваю уйти... как вдруг отчётливо слышу имя, выплюнутое ртом Андрея. 
Спартак...

– Спартак уже давно не в форме, – говорит Андрей насмешливо. – Невозможно сохранить форму после шести лет тюрьмы. Да он наверняка сломан после стольких лет в одиночке.
Я ошеломлённо охаю и тут же прикрываю рот рукой.
Да за что его в одиночку посадили? Он же никого не убил, слава Богу! Не закоренелый преступник...
– Он уже давно не чемпион, а лишь история! – продолжает Андрей злорадствовать. Но потом его голос слабеет и звучит почти жалобно: – Я не хочу, чтобы она пострадала. Так ли нужно всё это? 
Воцаряется тишина. Лишь только еле слышные шаги мужа говорят мне о том, что он выхаживает по кабинету и слушает... Слушает неизвестного мне собеседника, который говорит с ним о Спартаке и о том, что кто-то должен пострадать. Возможно, это я.
– Да, хорошо, – наконец произносит Андрей, как мне кажется, безжизненным голосом. – Раз другого выхода нет, я всё сделаю. 
Его шаги приближаются к двери слишком неожиданно. Я едва успеваю отпрыгнуть в сторону и шагнуть на вторую ступеньку лестницы.