Гридли с Эммой переглянулись, будто бросая друг другу вызов. Когда Эмма заговорила, голос ее дрожал от гнева:

– Это магия обеа. Талисман, привлекающий несчастья. – Она смотрела на Гридли взглядом, полным негодования.

– Бедняжка Эмма! – со вздохом отозвался Гридли. – Этого вам только не хватало. – Он шагнул вперед, чтобы положить руку ей на плечо, но она резво попятилась, нечаянно наступив Рену на ногу. Гридли прищурился, однако ничего не сказал и сделал вид, будто ничего особенного не случилось.

– Эта кукла не могла стать причиной пожара, – вмешался Рен, чтобы не дать их личной вражде разгореться. Он прощупал куклу пальцами. Что-то было не так, но он пока не мог уразуметь, что именно.

Гридли невесело усмехнулся:

– Я не уверен в том, что причина пожара имеет значение. Как, впрочем, и погубленный курятник. В данном случае опасен вовсе не огонь. – Кивком он указал на горстку людей, собравшихся за спиной высокого африканца. – Боюсь, к следующему утру Эмма лишится всех своих работников, потому что они верят в могущество магии обеа.

Напряжение между Эммой и Гридли стало осязаемым. Гридли принялся переминаться с ноги на ногу, и Рен окинул его быстрым взглядом с головы до ног, заметив образовавшийся в паху бугорок. Гридли извечным мужским жестом пытался одернуть сюртук спереди, чтобы скрыть растущее возбуждение. Рен поспорил бы на последнюю гинею, что, несмотря на показное добродушие, «сосед с юга» питает к Эмме гораздо больший интерес, чем она к нему. Если это слово вообще применимо к данной ситуации.

К ним робко приблизился высокий африканец.

– Мисс Эмма, никто не хочет больше сегодня работать. Целителям нужно время, чтобы очистить двор и снова сделать его безопасным.

Гридли сплюнул себе под ноги.

– Вы получаете деньги…

Эмма поспешно перебила его, не трудясь скрывать своей антипатии:

– Это моя плантация, и я сама здесь со всем разберусь.

Рен не мог не отдать ей должного. Даже в растрепанном виде она не утратила уверенности в себе. Эта женщина отлично знала, что делать в критической ситуации.

Эмма шагнула к бригадиру, оставив Рена и Гридли позади:

– Питер, сообщи людям, что на сегодня они свободны. Пусть займутся своими делами. Но дайте им понять, что завтра они все должны вернуться к работе. Если урожай не будет собран вовремя, мы все окажемся в проигрыше и нечем будет оплатить счета.

– Вы слишком великодушны с ними, – вполголоса обратился к ней Гридли.

Он явно ступил на опасный путь. Неужели не видит, что Эмма нарывается на конфликт? Но, возможно, именно конфликт ему и требуется для подпитки страсти. Бывают и такие мужчины.

Эмма запальчиво вздернула подбородок, и Рену стало немного жаль Гридли.

– Позвольте мне совершать свои собственные ошибки. В завещании указано мое имя, а не ваше. А теперь прошу извинить, я иду домой, мне нужно привести себя в порядок.

Подсаживая Эмму на лошадь, Рен мысленно ликовал. Как решительно она отделалась от сэра Артура Гридли, тем самым приведя его в бешенство. Быть может, он ожидал приглашения на чай? Скорее всего, нет, ведь Эмма не скрывает своей неприязни к нему. На чай она его, вероятно, вообще никогда не приглашала. Что-то за всем этим кроется – подобная антипатия не возникает в одну минуту.

Веселости у Рена поубавилось, когда дома Эмма проделала с ним тот же трюк, что и с Гридли. Сказала, что хочет принять ванну и поужинать в одиночестве у себя в комнате. Рен ведь не станет возражать, учитывая, каким долгим и трудным выдался день?

У него не было выбора, пришлось уступить ее желанию. Как же изящно она разыграла утонченную барышню! Наблюдать забавно, поверить невозможно, ведь он видел ее в действии. Женщина, владеющая собой так, как Эмма, едва ли станет отказываться от компании за ужином. Все же он притворился джентльменом и не стал с ней спорить. Домашние слуги Эммы проводили его в отведенные ему покои.