– Молодец, Миш. А мы? Мы тебя ждали, вообще-то. И ты обещал нам завтра покататься на коньках, – ответила с горечью Надя.

– Ну ладно, чё ты. Я ж зарабатываю для вас. Вон вы как живете! А всё я, – стукнул он себе в грудь и поплёлся в ванную.

В этот момент Надежда проснулась. Дверь в квартиру открылась, послышался весёлый говор детей и мужа.

– Надюшка, привет. Завтра идём кататься на лыжах и пить какао на морозе! Мы с пацанами так решили, отказ не принимается! – кричал из коридора муж.

Надя, задумчивая и довольная, выкинула второе волшебное печенье, решив, что платить за богатство счастьем семьи она не хочет.

– Я на всё согласна! А вас ждут свежие круассаны и вкуснейший штоллен, – ответила Надя любимым людям.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: https://t.me/doroga_v_osen

Главным украшением новогоднего стола в нашей семье был вовсе не телевизор, не «Оливье» и даже не селёдка под шубой. Почётное место во главе всегда занимал ОН – бабушкин «Наполеон»!

У неё он был не чета тому самому полководцу – монументальным, в десять-двенадцать слоёв, обсыпанный мелкой, загорелой крошкой. Таинство приготовления бабушка начинала накануне, 31 декабря, выделяя себе на эту кулинарную магию целый день.

Заранее закупала пушистую муку, жёлтое сливочное масло, грецкие орехи, пару банок самой качественной сгущёнки и приступала к творчеству.

Брала миску и рубила в ней масло, чуть согретое после холодильника. Добавляла в него муку, воду и немного уксуса, замешивая эластичное тесто. Липкому комочку непременно нужно было отдохнуть пару часов в холодильнике. Охладившись, тесто становилось упругим и почти не липло к рукам.

Пока оно доходило, бабушка делала крем. Брала надёжный советский миксер, выливала в кастрюльку две банки сгущёнки, добавляла к ним размягчённое сливочное масло и долго взбивала, пока крем не становился равномерно гладким, без единого комочка.

Отдохнувшее тесто бабушка делила на десять-двенадцать равных кружочков, брала каждый и по очереди раскатывала в очень тонкий пласт. На него водружалась «образцовая» тарелка, по которой вырезался ровный круг. В это время духовка уже пыхала жаром, готовая принять первые коржи.

Пять минут в ней, и подрумяненный корж отправлялся остывать, а за ним на выпечку шёл следующий. Каждый подостывший корж бабушка смазывала кремом, каждый слой присыпала прорубленными в крошку грецкими орехами. Верхушка «Наполеона» традиционно украшалась поломанным в мелкую крошку лишним коржом, а ещё тем, на что хватало фантазии.

Торту нужно было обязательно постоять сутки, чтобы пропитаться. Впрочем, ели мы его обычно наутро, 1 января, с первым утренним чаем в наступившем году. И это было настоящее счастье.

Бабушкин «Наполеон» всегда был для меня главным символом Нового года. И дело даже не во вкусе, хотя, видит Бог, это лучший десерт, что я пробовала в жизни. Но, кроме того, «Наполеон» был про любовь, заботу о близких и готовность весь день провести возле жаркой плиты для того, чтобы порадовать свою семью.

В последний год перед смертью бабушки она сказала нам, что не будет готовить «Наполеон», мол, неважно себя чувствует. Помню, как до слёз расстроилась, но даже не подумала, что, вероятно, никогда больше не попробую этот торт в её исполнении. Она обещала, что обязательно приготовит его на Рождество, но 3 января её не стало. Скоропостижно, неожиданно, больно.

Тот Новый год стал самым тяжёлым в моей жизни. Я до сих пор помню, как мы разбирали ёлку в опустевшей квартире. ЕЁ ёлку, которую она самолично украшала накануне праздников. Как я обнаружила в своём холодильнике приготовленный ею свекольный салат, успевший испортиться за эти мрачные дни. Как рыдала, выбрасывая его в мусорное ведро, осознавая, что больше не будет ничего, приготовленного её руками.