Я же, порядком охренев от её монолога, даже реветь перестала.

– Да ладно вам, не нервничайте…

– Ага! Сейчас! Под дверью она сидит, страдает! Нашла из-за кого! Тоже мне! А Заур твой ещё прибежит. В ногах будет валяться, когда поймёт, что другого счастья нет, чем любимую обнимать. А коль не прибежит, так и пошёл он в задницу. А что? На себя в зеркало глянь. Красивая девка. Вон какие мужики таскались. Тот же Альберт Станиславович. Не ровня твоему Зауру.

Я уронила голову в ладони, зарылась пальцами в волосы и изо всех сил потянула. Так, что корни затрещали. Не вовремя тётя Нина Банкира вспомнила. И так тошно, а тут ещё его лицо перед глазами. Как, должно быть, ищет, Кощея своего гоняет. А тот злой и весь в мыле, следы мои вынюхивает и глазёнками своими рыбьими высматривает. Почему-то вариант, где Альберт отпускает меня и забывает, я не рассматривала. Не тот он человек, чтобы такое оскорбление с рук спустить. Не простит, не проглотит.

– А вы, значит, видели, как Заур собирался? – чувствую, как к щекам приливает кровь. Всё же трахаться в клубе, там, где тебя никто не знает, – это одно. И совершенно другое, когда свидетелями этому становятся члены семьи.

– Да ничего я не видела, – отмахивается тётя Нина, словно успокаивая меня. – Просто знала, что так будет. Он вспылил тогда, когда тебя увёз. И сам уже не рад. С одной стороны, жалко остолопа, да только тебе от того не легче, – резюмирует моя проницательная тётя Нина, а я соглашаюсь с ней, кивая. – Ты меня послушай, девочка. Я старая женщина уже, многое повидала. Ты к Альберту Станиславовичу лучше вернись. Он мужчина хороший, правильный. Он простит. А иначе что делать будешь? Да и Мариаше скоро на осмотр опять. А доктор-то один у нас. Другого такого найти сложно будет. Либо найдёт тебя сам, либо ты переиграешь всех этих товарищей. А теперь прекращай слёзы лить. Пойдём, завтрак приготовим. Скоро принцесса наша проснётся.

А я мурашками вся покрылась от одной мысли, что, и правда, вернуться придётся. Как я смогу? После всего, как? Но встаю, заставляю себя. Иду за тётей Ниной, упрямо глотая слёзы и ком в горле величиной с каменную глыбу. В одном она права на все сто. Я ради Марианны ещё и не такое выдержу.

Уходить было тяжело. Не мог смотреть в её глаза, по сердцу полосовало разочарование в них. Это последнее, что он хотел бы там увидеть. Чувствовал себя гребаным слабаком, сбегающим от проблем и бросающим любимую женщину на произвол.

Конечно, всё не так. Но объяснить ей не мог. Чтобы разыграть многоходовку, которую он распланировал, нужно, чтобы всё выглядело более чем натурально. А иначе нет смысла дёргаться. Тогда уж проще самому и её, и себя…

Илана, конечно же, его не поняла. Да и кто бы понял. Он сам себя не понимал, потому что творил несусветную дичь. Играть в такие игры с кланом – это самая настоящая глупость. Самая бредовая идея из всех, которые когда-либо посещали голову Омаева. Но раз уж решил, должен довести всё до логического конца. Конец, к слову, может наступить для него намного раньше, если затея провалится. Но как любит говорить Саид: удача рисковых любит.

Хоть и погибать Зауру жутко не хотелось. Не сейчас, когда только вкус жизни познал. С ней, с ведьмой этой, его околдовавшей. А в случае провала так и будет. И не соберут его костей лучшие ищейки клана.

– Я вылетаю в Грозный утром, – ещё раз взглянув вверх, на окна, за которыми сейчас, должно быть, плачет Илана, сел в машину и завёл двигатель.

– Отлично. Рад, что ты сделал верный выбор, Заур.

– Не забудь о том, что ты обещал. Пусть твои быки забудут о моей женщине.