– Понятно. – Мальчик провел рукой по волосам. – Значит, мне и незачем подниматься.

Анита подошла к нему:

– Скажи правду. Я же понимаю, что это только предлог.

Томми посмотрел на странные лица на стенах. Какое-то одноглазое чудовище, наверное, должно было изображать Полифема, а щупальца – Симплегадов, мифических существ, сталкивающих скалы, чтобы раздавить проплывающие между ними суда...

– Может, и предлог, – покачав головой, согласился он, – только говорят, в этом доме происходили странные вещи...

С верхнего этажа донесся какой-то металлический звон. И через мгновение повторился.

– Ты хочешь сказать, тебе страшно?

– Не то чтобы страшно, но...

Томми вдруг замолчал, и глаза у него округлились. Наверху лестницы появилась какая-то фигура в белом одеянии и в огромных желтых очках.

– Осторожно! – закричал Томми подруге, отступая.

Желтоглазый призрак остановился. Мама Аниты сняла очки, в которых работала, и, вздохнув, сказала:

– Это я, Томми! На сегодня я закончила!

Она сняла шапочку, высвободив волосы, и расстегнула рабочий халат. Наконец сняла и отбросила в сторону перчатки.

– Добрый вечер, госпожа, – проговорил Томмазо, когда женщина подошла к нему.

– А ну-ка признавайтесь – что затеваете? – спросила она, погладив дочь по голове.

– Мы ищем Мьоли́, – ответила Анита.

– Того котенка?! – засмеялась ее мама. – Опять спрятался?

– Похоже.

– Уж точно его не украли, – пошутила госпожа Блум. – Где бы он ни был, поищем завтра.

– Но...

– Нет, Анита, – вздохнула мама девочки, – на сегодня поиски котенка окончены. Я работала весь день на лесах, устала, испачкалась в краске и мечтаю только об одном – принять душ и что-нибудь поесть.

Анита с тоской посмотрела на лестницу, уходящую вверх.

– Вернется, вот увидишь, – заверила девочку мама.

– Томми тоже так говорит.

– И он прав. Завтра после обеда, когда придешь сюда заниматься, котенок будет сидеть в саду и ждать тебя.

Анита поискала сочувствия у Томми, но ее единственный венецианский друг слишком растерялся из-за того, что принял женщину за призрак, и теперь стоял, опустив голову и ожидая, чтобы все поскорее закончилось.

Заперев дверь Дома Мориса Моро, все трое вышли на канал Борго. С лагуны дул сильный ветер, принося с острова Джудекка запахи цветов и какие-то бумаги, кружившие по земле, словно листва.

Томми остался весьма доволен, что выбрался целым и невредимым из дома, который так страшил его.

Аниту, напротив, дом этот нисколько не пугал. Он казался ей вполне даже реальным существом: шесть дымовых труб – это взлохмаченные волосы, балкон – улыбающийся рот, подвалы по обе стороны дверей – пухлые щеки нахальной физиономии.

– Томми рассказал, что старый владелец дома повесился на последнем этаже, – вдруг произнесла Анита, как бы развивая свое воображение.

– Анита! – с укором произнес Томми, покраснев от смущения. – Это неправда!

– Но ты же сказал это!

Девочка подождала, пока ее мама запрет висячий замок на цепочке у входной двери, и спросила, правда ли это.

– Конечно нет. Глупости! – Женщина засмеялась, направляясь к ребятам. – Кто тебе рассказал это, Томми?

– Так говорят...

– Так значит, не повесился? – продолжала выяснять Анита.

Госпожа Блум покачала головой:

– Вот еще! Морис Моро умер от старости у себя дома, как и хотел. – Она остановилась и показала на причудливое каменное украшение слухового окна: – Он умер вон там, в своей мастерской, выпив горячего чая. Говорят, будто перед смертью он сказал: «Я видел слишком много красоты».

– Томми уверяет, что этот дом приносит несчастье.

– Анита! – снова с укором сказал мальчик. Он не знал, что можно так доверительно делиться своими мыслями со взрослым человеком. И уж тем более что не стал бы так говорить со своей мамой. Это совершенно немыслимо.