Они оба взглянули на бармена. За стойкой был все тот же крупный бородач, что и накануне вечером. Он наблюдал за ними поверх газеты.

– Такова уж у нас, копов, судьба. Твое здоровье. – Фальк поднял стакан и сделал долгий глоток. Он всегда спокойно относился к алкоголю, но сегодня рад был возможности выпить. Ранним вечером в пабе было тихо. За столиком в дальнем углу они были совсем одни. У дальней стены трое мужчин сидели, уставившись с животным безразличием в экран телевизора, где шли собачьи бега. Фальк их не узнал, и они игнорировали его в ответ. В задней комнате подмигивали и бренчали покерные автоматы. Кондиционер извергал потоки арктического холода.

Рако отпил глоток.

– И что теперь?

– Теперь надо сообщить Клайду, что у тебя возникли сомнения, – сказал Фальк.

– Обратиться в Клайд прямо сейчас – это значит немедленно переключить их на задницесохранятельный режим. – Рако нахмурился. – Ты же знаешь, что будет происходить у них в голове, как только они заподозрят, что налажали. Да это будет соревнование по художественной гимнастике, они головой до задницы достанут, доказывая, что с их расследованием все в порядке. Я бы именно так и сделал.

– Не уверен, что у тебя есть выбор. Когда такие дела. Это работа не для одного человека.

– У нас есть Барнс.

– Кто?

– Констебль у меня на участке. Так что нас трое.

– Вас только двое, приятель, – сказал Фальк. – Я остаться не могу.

– Я думал, ты сказал Хэдлерам, что сможешь.

Фальк потер переносицу. Лязг игральных автоматов у него за спиной вдруг стал ощутимо громче. Такое ощущение, будто шумит прямо у него в голове.

– На пару дней. И это означает день или два. На все расследование не хватит. К тому же я здесь неофициально. У меня есть своя работа, и она меня ждет.

– Хорошо. – Тон у Рако было такой, будто все это и так само собой разумелось. – Останься тогда на пару дней. Никакой бумажной волокиты. Делай то, что собирался делать, насчет денежной стороны дела. Как только у нас будет на руках хоть что-то, я еду в Клайд.

Фальк ничего не ответил. Он думал о двух коробках банковских выписок и документов, которые он забрал из дома Хэдлеров и которые лежали теперь в номере наверху, у него на кровати.

Ты солгал. Люк солгал.

Он собрал пустые стаканы и отнес обратно на стойку.

– Повторить? – Бармен, отложив газету, величественно поднялся с табуретки. Со вчерашнего вечера Фальк никого, корме него, за стойкой не видел.

– Послушайте, – сказал Фальк, наблюдая, как бармен наполняет стакан. – Этот номер, где я живу. Можно снять его еще на подольше?

– Это зависит от определенных обстоятельств. – Бармен поставил первое пиво на стойку. – Слышал я тут о тебе пару вещей, мой друг.

– Слышал.

– Слышал. И хотя я всегда рад возможности сделать бизнес, неприятности я не приветствую, понимаешь? Сложностей с этим местом и так предостаточно.

– С моей стороны неприятностей не будет.

– Будут с другой?

– С этим я мало что могу поделать. Ты же знаешь, что я полицейский, верно?

– Это я слышал, да. Но в этих местах, среди ночи, когда ребята как следует наберутся и им требуется спустить пар, силы у полицейского значка гораздо меньше, чем оно надо бы, понимаешь?

– Хорошо. Что ж. Решать тебе. – До просьбы он унижаться не собирался.

Бармен поставил на стойку второй стакан, слегка ухмыляясь.

– Да все в порядке, приятель. Можешь расслабиться. Деньги у тебя такие же, как у всех, и с меня этого достаточно.

Он отдал Фальку сдачу и опять поднял газету к носу. Похоже, он решал какой-то особенно заковыристый кроссворд.