– Чего расползлась? – напомнил о себе Игнат, ухмыляясь и расстёгивая ремень. – Отрабатывай давай.

Странно, вместе с алкогольной эйфорией внутри поселилось безразличие и опустошение. Было наплевать, есть ли здесь свидетели моего позора или нет. Протянула руку, расстёгивая ширинку, оттянула трусы, ловя ладонью выпрыгнувший член.

Закрыла глаза, чтобы уйти от действительности, придвинулась, размещаясь между ног. Накрыла губами головку, почувствовав и там запах дешёвых духов. На мгновение стало противно до тошноты, но я проглотила образовавшийся от неприятия ком и насадилась на ствол чуть глубже.

– Языком, сучка, работай, – прикрикнул Игнат, вцепляясь в волосы и насаживая на себя. – Мне нужен качественный отсос, а не вялое сосание леденца.

Поперхнулась от резкого внедрения в горло, оттолкнулась от коленей, чтобы вдохнуть порцию кислорода. Поспешила скорее снова взять в рот, пока Немцов не решил научить искусству глубокого, горлового минета. Отрешённо вбирала, посасывала, крутила языком, стараясь быстрее довести до разрядки.

Чувствовала, как плоть мелко подёргивается в приближение оргазма, приготовилась к очередному сбросу спермы, когда на бёдра легли чужие лапы, приподнимая и подхватывая под животом. Ощутила попытку проникновения постороннего предмета, напряглась, сжимая ягодицы и отстранилась, выпуская блестящий от слюны член.

– Ты охренел, Казан? – отмахнулся от меня Игнат, от чего я неловко завалилась на бок, радуясь спасению от потуг Влада. – Если я разрешил смотреть, это не значит, что позволил тебе пихать свой хер в мою подстилку. Мне потом не в кайф собирать после тебя грязь. Ты сегодня шлюху натягивал без гандона, а теперь им же лезешь в принадлежащую мне дырку.

– Твоя сучка заскучала совсем. Она не будет против, если мы её отдерём вдвоём. Соглашайся. Будет весело.

Мразь! Повеселиться решил. Я против! Да я даже под вискарём не согласна на его веселье. Из-под ресниц смотрела на Немцова, с содроганием ожидая его ответа.

– Веселиться будешь на расстояние, Влад, – заключил Игнат, сверля Казанцева недобрым взглядом. – Можешь подрочить, пока я вдую своей рабыне.

– Да ты не в состояние её нормально трахнуть. Чтобы искры из глаз и хрип от сорванных связок, – усмехнулся Влад, садясь обратно и протискивая в кулак свой агрегат. – Могу продемонстрировать, как это делается.

– Я сам могу научить тебя драть бабу до визгов, – выплюнул Немцов, дёргая меня за плечо и толкая на диван.

Грубо заставил залезть коленями на него, уткнул лицом в спинку и резко вошёл туда, где никогда никого не было. Завизжала, срывая голос, от невыносимой, разрывающей боли. Казалось, мне в зад засунули здоровый тесак и провернули, впихивая по рукоятку.

Вцепилась зубами в кожу, царапая обивку дивана, попыталась отползти ужом, но хватка в волосах и на бёдрах усилилась. Каждый толчок нещадно раздирал на части. От нескончаемой пытки потемнело в глазах, место проникновения жгло калёным железом. Пульсировала и кружилась голова, пытаясь выключить реальность.

Несмотря на затапливаемую истерику, чётко слышала шлепки тел, сбитое дыхание Немцова, стоны Влада и надсадный хрип с моей стороны. От очередного режущего толчка подступила тошнота. Не стала сдерживать рвотный позыв, освобождаясь от остатков алкоголя. Насрать, что подумают обо мне уроды.

Игнат дёрнулся последний раз, впечатываясь пахом в ягодицы, замер, издал звериный рык и только после этого вышел, отпуская меня. Ноги отказывались держать, и я завалилась на бок, поскуливая и содрогаясь в рыданиях. Трясущейся рукой провела по развороченному заду и чуть не потеряла сознание, увидев на пальцах кровь.