«Лучше забыть все, будто ничего и не было!» – решила Пачи, спеша в соседнее селение, в дом к родному брату своей матери, дочь которого через несколько дней выдавали замуж. Широко шагая по проторенной тропе, минуя широкое кукурузное поле, Пачи отрешенно смотрела куда-то вдаль.

– О чем задумалась? – вдруг спросила Лема, заглядывая подруге в глаза.

– Хорошо, что тебя отпустили со мной! – с улыбкой ответила та, взглянув на Лему. – Они все-таки тебе не родня, – имея в виду семью своего дяди, говорила Пачи.

– Когда просит твоя мама меня всегда отпускают, – заметила девушка, прищурившись глядя на яркое солнце, – ради доброго дела грех не отпустить.

– Это ведь одна из наших традиций – собираться и помогать друг другу там, где одному не справиться! – в подтверждение слов подруги сказала Пачи.

– Тем более свадьба – важное событие! Съедется вся родня! – воодушевленно добавила Лема.

Пачи кивнула головой, соглашаясь, и снова погрузилась в свои мысли.

– Я и оделась подобающе случаю, – проведя рукой сверху вниз вдоль тела, отметила Лема свой неброский, удобный для работы наряд: холщовую рубаху землисто-серого цвета с длинными рукавами, широкую юбку в пол, тонкий поясок на талии и светлый платок, завязанный под косой. – Мы же будем помогать в подготовке дома к свадьбе! – не унималась она, отвлекая Пачи.

– Тебе к лицу эта скромная одежда, – беглым взглядом окинув Лему, заключила Пачи и снова замолчала.

– Ты только что меня увидела?! – удивилась Лема. – Сама-то вон как нарядилась! – кивнула она на длинное, сшитое по фигуре темно-коричневое платье, подвязанное широким поясом, что так хорошо сидело на Пачи.

Девушка ничего не ответила на замечание Лемы, только заправила волосы под платок темно-вишневого цвета и вновь погрузилась в свои размышления.

– Ты какая-то невеселая сегодня, – на ходу, вкрадчиво заглядывая в глаза подруги, спросила Лема немного погодя.

Пачи лишь пожала плечами, безучастно посмотрев на Лему.

– Печалишься о сестре или грустишь о том парне? – вдруг предположила Лема.

– С чего это?! – встрепенулась Пачи, – и думать забыла! – бросив на Лему недовольный взгляд, добавила она.

– Значит, точно так и есть! – негодовала Лема, изумившись своей догадке.

– И не стыдно тебе говорить такое?! – возмущалась Пачи, не желая выдавать себя, прикрывая ладонями вспыхнувший на щеках румянец.

– Посмотрите-ка на нее! – Лема резко остановилась, сложив руки под грудью. – Меня же еще и стыдит?!

Пачи нехотя сбавила ход, развела руки и с силой хлопнула себя по бедрам, тяжело выдохнув. Потом развернулась к Леме, схватила ее за руку, насилу оторвав от груди, и потащила за собой.

– Пойдем уже, а то опоздаем! Не будет с нас никого толку! – как ни в чем не бывало продолжала Пачи.

Изумленная Лема, качая головой, послушно засеменила за подругой.

– Давай побыстрее! – поторапливала Пачи, подхватив подругу за локоть.

– Ай, больно! Не тяни так сильно! – тут же взмолилась Лема.

– Что с тобой?! – одернув руку, удивленно спросила Пачи, обернувшись. Девушки, не сговариваясь, остановились, глядя друг на друга.

– На днях помогала женщинам валять шерсть для войлочного ковра-истинга7 и ободрала кожу на локтях! – ответила Лема, скорчив жалостливую гримасу.

– Это тяжелый труд! – понимающе, подтвердила Пачи. – Я не раз смотрела, как, уложив лоскуты шерсти на плотную ткань и свернув ее в рулон, женщины катают его, обнажив руки по локоть, порой, раздирая кожу до крови!

– Вот-вот! – Лема кивала головой, соглашаясь. – О чем я только думала? – закатив глаза, вздыхала она.

– Но девушек особо не занимают такой работой! – удивилась Пачи.