Бабушка все мечтала: вот Риточка замуж выйдет, Юрочка женится, детишек родите… Только у меня выкидыш за выкидышем, а Юрка – он никому не нужен. Вроде все на месте: руки, голова, не пьет… А девушкам не нравится. Дед говорил, это потому, что он лопух.

Я вздохнула и пошла за бабушкиными тарелками. Отсчитала нужное количество и сервировала стол. Раскладывая приборы, я заметила, что делаю это тщательно и с особым выражением лица, которое бывает у официантов. Профдеформация подкралась незаметно…

Я сварила пельмени, нарезала салат из огородной зелени, огурцов и покупных помидоров, а Юрка открыл вино и развел камин. Скоро стемнеет, а по вечерам в деревне прохладно.

Мы сели за стол – все, как прежде! Огонь трещит, вкусно пахнет дымом. Здесь тоже был янтарный пол, над камином висела кабанья голова – дедов трофей. Бил дичь он чаще, но к таксидермисту обращался всего пару раз. Еще у нас была голова оленя, но испортилась и ее пришлось выбросить.

На стенах висели дедушкины ружья, одно принадлежало Юрику – дед подарил ему на шестнадцатилетие, пояснив, что наш участковый Семеныч не должен об этом знать.

Мелкашка была моей, но я ею не пользовалась, разок стрельнув зайца по дедовому наущению.

На одной из стен обнаружилась «проплешина» в коллекции.

– А где дедов «вепрь»?

– Да так, – отмахнулся Юрка. – Снял, только воров привлекает. Дорогое же.

Я глотнула вина и навалилась на пельмени. Уже забыла, когда ела в последний раз: кажется, вчера утром.

– Что с лицом-то? – кивнул Юрка.

– На меня напали.

Юрик сцепил мосластые пальцы под подбородком. Широкий рот – почти как у клоуна, дернулся.

– Это кто такой смелый на мою сеструху напасть? Что случилось, Ритка? Рассказывай.

Я уставилась в тарелку и сглотнула. На меня не просто напали – пытались убить, но вывалить это во время семейных посиделок я не могу. Все равно, что неожиданно для всех насыпать кучу конского навоза на новогодний стол.

– Даже не знаю… Соли не принесешь? – выкрутилась я, выгадав еще секундочку.

Юрка ушел на кухню, а я опустила глаза, напряженно размышляя, что делать. Тот тип из кабинета Федора угрожал моей семье. Сочувствовал насчет бабушки и намекал, что остальные тоже не бессмертные.

Может соврать?.. Юрка мог защитить меня от хулиганов. Но от тех людей, с которыми я столкнулась, он меня не защитит – посмотрим правде в глаза. Попытается и, скорее всего, погибнет.

Вот Ярцеву я бы сказала сразу.

– Ты что, болеешь? – неожиданно спросил Юрка.

Я подняла голову и вопросительно уставилась на него. Дыхание перехватило – он держал флакончик с ядом, который я забыла на кухне.

– Отдай сейчас же! – не владея собой, закричала я и на подгибающихся ногах бросилась к нему. Брат растерянно смотрел, как меня трясет.

Я забрала флакон и спрятала в передний карман джинсов.

– Не трогай, – пряча глаза, попросила я.

– Что за капли? – спросил он. – Что случилось?

– Это… мое, – ответила я, не зная, что соврать. Надо сказать, что они гинекологические и он отстанет. Мужчины терпеть не могут эти темы, а что болею – он знает, просто без подробностей.

Юрка растерянно меня рассматривал:

– Ну… – смутился он. – Тебя же не изнасиловали, да?

Почти угадал, но преуменьшил масштаб проблем.

Что я могла ответить? Попытались?

– Все нормально, – твердо сказала я. – Мне надо поспать, я прошлой ночью почти глаз не сомкнула. А утром я все расскажу.

Я проснулась от собачьего лая – соседская псина не умолкала. Покрутилась, надеясь вновь уснуть, но на новом месте я всегда плохо сплю, словно принцесса на горошине.

Я села в пышной кровати, отдернула занавеску. Ночь была светлой и лунной, из приоткрытого окна тянуло свежестью. Закутавшись в бабушкин халат, я вышла на крыльцо и села на прохладную деревянную ступеньку. Ночь дышала природой и звезд столько, сколько в городе не увидишь.