— Оттуда молодые бегут не от скуки, — объяснил Клим. — Как становятся совершеннолетними, уезжают, поступают в любые училища, чтобы получить профессию, или устраиваются подсобниками на перерабатывающие заводы, в пекарни, столовые — поближе к еде. Не хотят навоз вилами ворочать или огороды пропалывать. И это понятно. В городе жизнь легче, смену отработал, вышел за ворота завода и делай что хочешь — хоть в кино иди, хоть в кафе, хоть на выставку экзотических растений.

— А здесь, в Метелице, вы деньги вносите? — спросил Ярмил, подъедавший городские угощения, которые Клим привез с собой — пряную человеческую еду в коробочках, не понравившуюся Зиновию.

— У нас сейчас все оплачивается из общинных денег. Когда-то повезло — у основателей Метелицы были большие земельные участки в предгорьях. Их выкупила нефтяная корпорация, обнаружившая богатое месторождение. Хорошо заплатили, хватило и тут землю купить, и общинный фонд создать, и строительство начать. Потом удачно деньги вложили, Метелицу обустраивали пошагово, на проценты. В коровник, в курятник, на поля начали нанимать людей и оборотней — у людей современная техника, фактически, мы отдаем поля в аренду. Сейчас процентов хватает и на охрану, и на благоустройство, и есть отдельный счет, дающий возможность асфальтировать дороги или покупать пожарные машины для Логача. Отчасти нам повезло, отчасти мы пожинаем плоды своих трудов — те, кто работал вне Метелицы, долгие годы отчисляли деньги на общинный счет. Добровольно. Без принуждения.

Ярмил обдумал слова дедов и понял, что такое «богатство поколений». Дед Клим делился своими гонорарами, и это дало возможность сыну деда Зиновия поступить в железнодорожный институт. Позже сын деда Зиновия вносил деньги на общинный счет, чтобы не беспокоиться о том, будет ли тепло в родительском доме, получат ли они общинное молоко, муку и яйца.

О сыне деда Зиновия Ярмилу пришлось выслушать немало. Он и фотографии смотрел, и имена всех дедовых внуков запомнил. Формально Зиновий был не одинок — сын, много лет отработавший на железной дороге, ушел на повышение в столичный главк, и перестал приезжать в общину. Раньше привозил внуков к деду с бабушкой, а когда выросли, ездить не заставлял. Повзрослевшие внуки из столицы только в отпуск на море летали, к Зиновию не заглядывали, отговариваясь тем, что неудобно из Минеральных Бань до Метелицы добираться.

Зиновий и сыном, и невесткой, и внуками гордился, и, одновременно, печалился.

— Они меня к себе зовут, сюда никто не вернется. А я раз в столицу съездил, две недели погостевал, еле отплевался. Шумно, людей и оборотней толпы, еда химическая, машин столько, что на улице дышишь одними выхлопными газами. Нет, это не для меня.

Ярмил кивал, слушал хвалебные истории, немного жалел деда и старался ему помогать. Дом у Зиновия был крепкий, но ветшающий, второй этаж и деревянный балкон требовали ремонта, и один из своих отпусков пришлось потратить на заказ и доставку материалов и надзор за бригадой строительных рабочих. Дед вздыхал, что Ярмил из-за него не съездил на море, не слушал объяснений, что моря в планах не было, постоянно благодарил и собирал со всех домов Метелицы кулинарную дань, чтобы стол ломился от блюд на завтрак, обед и ужин.

Когда Гвидон пошел на повышение, снова стал командиром Ярмила, а потом надумал переводиться в Лисогорск на должность заместителя командира ОМОНа, случилась очередная развилка судьбы. Очередные перемены не по своей воле. Гвидон не сомневался в том, что Ярмил переведется вместе с ним. Казимир и Бартош тоже были уверены, что он вернется на прежнее место службы, в ОМОН: «Мы же стая!». Ярмил кивал и разрывался — он обвыкся в Ключевых Водах, унитазное проклятье перестало действовать, Калина подарила ему венок с печальником, а инструкции Светозара помогли усмирить домового. Только-только жизнь наладилась, и снова переезжать?