Когда Ирина открыла глаза, что-то ослепило её. Она невольно дёрнулась и зажмурилась. В голове загудела боль. Превозмогая её, девушка попробовала сдвинуться с места, но тело оказалось неподъёмным. Она разлепила губы, но не смогла издать ни звука. Горло и язык будто высохли – хотелось пить. Ирина глухо застонала, затем снова попыталась всмотреться в пространство. В кружащемся калейдоскопе она различила старые жёлтые занавески. Сквозь щель между ними в помещение просачивался яркий солнечный свет. Это он ослепил её. Ирина поняла, что лежит на чужой постели, придавленная одеялом и чужой твёрдой рукой. Чьё-то тёплое ровное дыхание касалось её шеи, щекоча обнажённую кожу.

Не в силах обернуться, Ирина сомкнула потяжелевшие веки. Когда она проснулась во второй раз, рядом никого не было. Ясность ума и способность двигаться вернулись к ней. Одной рукой держась за голову, другой прижимая к груди одеяло, она медленно села и осмотрелась. Находилась Ирина в тесной спальне с незатейливой мебелью: обшарпанный шифоньер, полка с книгами, пустой письменный стол, над ним несколько панно с вышивками. На покосившемся стуле у изголовья кровати стопкой лежала сухая одежда. Ирина потянулась к ней, но вдруг спиной ощутила лёгкое дуновение, а следом – чьё-то присутствие. Она вздрогнула от дверного щелчка и прижала обе руки к груди. Владимир обошёл кровать и поставил стакан с водой рядом с её вещами.

– Как ты? – озабоченно спросил он, присев напротив Ирины.

Краснея до ушей, она сглотнула комок в пересохшем горле и спрятала глаза в пол. Владимир бережно коснулся тыльной стороной ладони её щеки.

– Ночью у тебя был жар. Ирина, что ты там делала?

– Гуляла, – простуженным голосом прогудела она.

– Кто гуляет по весеннему льду?

Она не ответила.

– Тебе снова повезло. Огонь, вода – что нас ещё ждёт?

– Выйди, пожалуйста, я оденусь.

Владимир тяжело вздохнул и выпрямился.

– Тебе не нужна помощь?

– В чём? – Ирина возмущённо вскинула на него глаза. – Твоя помощь?

– Рады.

– Нет.

Когда Владимир вышел из комнаты, Ирина набросилась на воду. Выпив её без остатка, она переместила вещи на кровать и стала быстро одеваться. Воображение тут же стало дорисовывать то, чего она не помнила. Сгорая от стыда, Ирина старалась отгородиться от всего, что неприятно волновало её. Но если от смущавших картин ей худо-бедно удалось отбиться, то от мысли, что её снова спас северянин, – нет. Как бы Ирине не хотелось этого делать, она не могла не сказать ему «спасибо». Это застрявшее в горле слово раздражало её и беспокоило, даже когда она прощалась с Гришей и Радой. Владимир в это время грузил в объёмный багажник своего старого джипа «Чероки» заказ Мстислава, за которым вчера и заехал к Петровым.

– Хорошо, что остались, – проговорила на крылечке Рада. – Ещё чуть-чуть – и холод выцарапал бы из дома жизнь, – она коснулась солнечного сплетения, как бы показывая, где находится дом жизни. – Сергей Мстиславович сказал, нужно показаться Павлу Фёдоровичу.

– Угу… – рассеянно согласилась Ирина, прикидывая, с какой стороны подойти к своему непростому делу.

– Благодарю вас за кров, – к ним подошёл Владимир. – И тебя, Григорий! Ты спас мою жену.

Гриша смущённо улыбнулся, и всё лицо его озарилось светом.

– Это Нуар почуял беду, я же говорил, ма, что он умный.

– Нуар? – удивился Владимир.

– Да, это Ирина… Анатольевна такое слово придумала и назвала им нашего щенка.

– Что, Ирина Анатольевна, поедем? – Владимир глянул на жену из-под бровей. – По пути расскажешь, какие слова ты ещё умеешь придумывать, – от этого ровного твёрдого тона у Ирины по спине побежал холодок.