Подругу посетило вдохновение, и она уехала, наспех попрощавшись и что-то записывая на диктофон. И я чувствовала себя не в своей тарелке. Хотела уже пойти к себе, как ко мне подошел тот нахальный мальчишка, который плюхнулся в бассейн.
Желтого, как оказалось, зовут Кирилл и он окончил университет, факультет живописи и графики. Мы с ним разговорились, парень оказался интересным собеседником. Умным и начитанным. Внешность действительно обманчива — в который раз убеждаюсь.
Пока беседовали, спину жег взгляд Саши. Темный, сумасшедший, дикий. Всеми фибрами души ощущала его. Хотелось скрыться, но я не могла себе позволить такую слабость. Я — взрослая тетка, в конце концов!
Кирилл спросил разрешения посмотреть на мои работы, а я согласилась ему показать. Не знаю, что нашло на меня, ведь кабинет — святая святых. Наверное, мне просто хотелось сбежать от всего того сумасшествия, что творилось во дворе. Все же я не понимаю таких вечеринок. Мне не нравится такое время провождение.
Зайдя в кабинет, парень тут же подошел к столу и стал листать альбом, в котором рисую углем.
— Почему уголь? — спросил Кир, не отрывая глаз от альбома.
Я прислонилась к стене. Вроде сама пригласила парня в кабинет, а теперь хочу вырвать из его рук альбом и велеть, чтобы убирался прочь. Женская натура воистину изменчива.
— Потому что черно-белые рисунки самые живые и правдивые.
Молодой человек поднял голову и пристально посмотрел на меня, улыбнулся.
— Согласен. В них много правды, Вера...
Мы снова начали разговаривать, и я начала расслабляться. Ничего такого, что парень просто посмотрит рисунки. Рассказывала о том, как нас учили в свое время, Кирилл — как учили их. Все было хорошо, и даже недавнее волнение сошло на нет. А затем в кабинет ворвался Саша…
Что было дальше, не поддается никакому объяснению! Саша, словно сумасшедший начал размахивать кулаками и выбивать дух из Кирилла. Я пыталась остановить его, докричаться до его разума, но все тщетно. В парня словно кто-то вселился. Я даже испугалась, столько гнева в нем было. Как тогда, когда был подростком. Не разрешал себе помочь, прикоснуться. Предпочел жизнь с дедушкой, чем с нами…
Выгнал всех и начал кидать обвинения в мой адрес. Его слова кислотой разъедали нутро. Меня начало трясти от гнева. От обиды. Кто он такой, чтобы обвинять меня в чем-то! Он — никто! Не имеет право. И я сорвалась. Ударила его. Хлестко, мощно, чтобы замолчал. А потом такое увидела в его глазах… Эта сила эмоций, которая грозила прорваться к чертям, заставила меня отойти на шаг. На одну маленькую секунду стало страшно, подумала, что он разорвет меня на части, как острые ножницы режут на части лист бумаги. Но этого не произошло…
Он поцеловал меня. Этот наглый мальчишка. Думала, снова толкнет в стену, как тогда. Но нет. Он уже больше не подросток. Саша Ольшанский наказывает по-другому. Пятерней держит за скулы, не дает отвернуться, забирает дыхание, целует. А я… А я подчиняюсь. Тело пронзило такой мощной молнией желания, что едва не задохнулась. А когда его язык почувствовала, и вовсе крышу снесло ураганом чувств и эмоций.
Ухватилась руками за плечи, прижимая к себе ближе. Все как в тумане. В голове одна единственная мысль, что я его хочу. Словно Саша заменил собой весь воздух. Чувствую его руки на теле и плавлюсь, как воск от огня. Стон удовольствия вылетает изо рта. Чувствую, как грубая стена впивается в спину. Плевать. Только бы не потерять это ощущение одурманивающего удовольствия.
Сама тянусь к губам парня, царапаю, кусаю. Он стянул с плеч бретели платья, оголил грудь. Припал губами к шее, провел пальцами по ребрам. Выгибаюсь навстречу прикосновениям. Почувствовала, как его рот сомкнулся на соске, и глаза закатились от удовольствия. Обводит языком ореол соска и прикусывает, а у меня внизу живота все сводит от дикого желания. Хочется большего. Саша бесстыдно задирает подол платья и дотрагивается до внутренней части бедер. А я мурашками покрываюсь. Завожусь до предела. Желание столь сильное, что становится больно. Дыхание рваное хрипами вырывается из горла. Чувствую, как проворные пальцы парня сдвигают край трусиков, ласкают плоть и входят внутрь. А я хватаюсь за него, чтобы не рухнуть наземь. Я такая мокрая и возбуждённая, что готова кончить лишь от одного прикосновения. Забираюсь под его футболку, ощущаю, как под пальцами сокращаются мышцы живота. Хватаюсь за пряжку ремня и пытаюсь ее расстегнуть.