Я сейчас сниму берцы.

Я почти незаметно кивнула. Единственное, что хотя бы как-то могло утешать в сложившейся ситуации – меня не принуждали самой снимать одежду с трупа.

Зайдя за стеллаж, дрожащими руками расстегнула пуговицы на узких джинсах, сбросила туфли, небрежно оттолкнув их от себя… Ноги дрожали; я только в этот момент ощутила в них невероятную слабость и, пошатнувшись, чуть не упала, чудом успев опереться о стену. Я будто подавилась, глотать было невероятно тяжело. Когда начала стягивать джинсы, то похолодевшие пальцы отказывались слушаться.

Настойчивый голос в голове твердил, чтобы я этого не делала. Чтобы осталась в своей одежде, обула лодочки и, взяв в любимой кофейне стаканчик крепкого кофе, ворвалась в солнечный теплый день начала осени, укутанный в разноцветные листья и не омраченный реальностью. Голос убаюкивал, шептал, что все это не взаправду, что мне стоит закрыть глаза, – а потом я проснусь в домашней постели, и по родной квартире будет витать аромат свежего шоколадного бисквита. Открою глаза, и все прошедшие тяжелые годы окажутся лишь сном, а сегодняшний день – лишь завершением кошмара перед пробуждением. Я встану, обниму человека, что был дороже мне моей собственной жизни, и выдохну сдавленно, счастливо, – ведь человека этого я не теряла… Настойчивый голос был до того упоителен, и картина желаемого настолько реальна, что я сползла по стене вниз, давясь собственными слезами.

Мне неодолимо хотелось убежать. Спрятаться, закрыться. Ум мучительно подробно воспроизводил происходящее…

Нет, сегодня я не сдамся. Я обещала, что не сдамся никогда. И если, чтобы идти с горгоновцами, нужно переодеться, то я сделаю это.

Поскуливая и вытирая слезы с лица, я наконец стянула джинсы, откинула их в сторону. На долю секунды замерла, смотря на штаны, и затем начала аккуратно натягивать одну штанину, стараясь думать о чем-то другом… Ткань еще была теплой от тела прежнего владельца. По коже пробежал холодок от омерзения и ужаса ото всего происходящего. Ее тело еще даже не успело остыть.

Наконец-то мне удалось надеть на себя штаны. Пуговицы тяжело застегивались, я была почти уверена, что форма новая. Не в силах сдержать себя, закрыла рот тыльной стороной ладони, и, чтобы не закричать, закусила кожу.

В этот же момент ко мне подошла Сара.

– Это почти закончилось, – как можно мягче сказала она, ставя передо мной высокие берцы на массивной подошве. – Так… А ты журналистом работаешь, верно же? – спросила девушка, садясь на корточки, – А зовут тебя?.. – сразу было понятно, что она старается отвлечь меня. Я сглотнула, садясь на пол и подтягивая к себе ботинки.

– Да, я журналист, – неуверенно ответила, быстро обуваясь, дабы не мучиться долго… Пальцы не слушались и мне все никак не удавалось зашнуровать берцы. Я с остервенением бросила шнурки, обняв себя. – Штефани, – ответила на выдохе, – меня зовут Штефани Шайер.

Девушка тяжело вздохнула, а затем, неожиданно для меня, оперлась коленкой о пол и, наклонившись в мою сторону, ловко затянула шнуровку на теперь уже моих ботинках. Пораженная, я не смогла выдавить из себя ни единого слова.

– Штеф, котик, – я же могу обращаться к тебе "Штеф"?– выдохни и постарайся успокоиться, – военная заглянула мне в глаза, а у меня даже губы дрогнули в легком подобии улыбки, когда она уточнила про форму моего имени, но не про само обращение. – Я понимаю, все это чистый ужас, но сейчас нам нужно поскорее выбраться.

Я нетвердо кивнула.

– Спасибо.

– Обращайся, – подмигнула в ответ Сара и мгновенно поднялась, затем подавая мне руку. Я схватилась за девушку, будто старалась удержаться от падения в пропасть, – меня зовут Сара Кар