Зоя молчала. Она так и не придумала, что ответить. А Николай, так и не дождавшись от нее ни слова, вскочил и, пробормотав, про себя «Все ясно», вышел из комнаты.

– Николай, куда же ты? – крикнула ему вслед опешившая Зоя, но барон подхватил на ходу пальто и шляпу и пулей вылетел из квартиры.

Зоя осталась одна в дверях его комнаты и растерянно смотрела в коридор. А туда по очереди уже выглядывали из всех дверей постояльцы. Они уставились на Зою с крайним любопытством, а неугомонная Фиона спросила:

– Ну что, поссорились? Не боись, милые бранятся, только тешатся.

Медички хохотнули, Гриша неопределенно покачал головой, а Матюша прищурился и пристально посмотрел на Фиону.

– Делать вам нечего, – разозлилась Зоя и с силой захлопнула дверь. Она не видела, как переглянулись Матюша и Фиона, и актриса кивком пригласила его зайти.

Непонятно, что связало двух столь разных людей, как богемно – артистическая дива и простой крестьянский парень, но тайный роман Фионы и Матюши продолжался уже около месяца. Ни Петр, ни остальные ничего не подозревали: любовники вели себя осторожно, и в присутствии остальных большей частью пикировались. Иногда их взгляды, как стрелы дикаря, пересекались из одного конца коридора до другого, и в глубине зрачков вспыхивал озорной огонь.

Матюша, боготворивший «страдалицу» Глашу, не считал связь с Фионой за измену: актриса чем-то напоминала деревенскую красавицу. Возможно, его и оттолкнули бы вульгарные манеры последней, но яркая красота Фионы дразнила его воображение. Матюша не заметил, как прикипел душой к соседке, хотя, обнимая ее, представлял в своих объятиях Глашу.

Фиона не была влюблена в Матюшу, и причина была не в его деревенском происхождении: по правде говоря, она тоже не во дворце родилась. Дело в том, что Матюша, будучи ее моложе на целых четыре года, смотрел ей в рот и не смел возражать даже, когда питерская красотка намеренно говорила заведомые глупости.

Сначала Фиону это бесило, а затем она смирилась и дала зарок на будущее никогда не связываться с малолетками. Именно на будущее, потому что в настоящем ей нужен был Матюша.

Фиона первой оценила опасность, исходившую от Зои – эта способна отбить всех парней в квартире! Понятно, до всех неудачливой актрисе и дела не было: она не обращала внимания ни на давно знакомого Гришу, ни на старательного в учебе Петра. Даже Матюша до поры до времени ее не интересовал.

Сценическая дива из передвижного театра так и не сумела выкинуть из головы воспитанного и немного бесшабашного барона. Ошибался, ошибался Николай, полагая, что окончание их романа прошло для подружки так же безболезненно, как и для него. В присутствии посторонних они вели себя, как супруги со стажем, уставшие от семейной рутины. Впрочем, занятые добыванием денег, они редко виделись, и это обстоятельство облегчало Фионе сосуществование в одной квартире: она давно уже отбросила мысль найти другое жилье, привыкла к уютной комнате у Марфы Петровны.

Кроме того, она надеялась, что когда-нибудь Николай оценит ее преданность и вернется.

Фионе было невдомек, что в обычной обстановке, в домашнем халате и с папильотками в волосах, она не вызывала в бывшем поклоннике чувства восхищения. А запах табака, просачивающийся из ее комнаты, заставлял Николая мчаться к себе со скоростью новомодного авто.

И сегодня, когда медички склонились над учебниками, поставив рядом неизменный кулек с семечками, Гриша отправился на журфикс в поэтический салон Аиды, а Петр еще не вернулся с вечерней работы в депо, Матвей проскользнул в комнату актрисы.

Она встретила его как обычно – в атласной хламиде, с рассыпавшими по плечам локонами и неизменной пахитоской в длинном мундштуке. Она втащила Матюшу внутрь и швырнула на диван, словно игрушку. Матюша, привыкший к эксцентричным манерам подруги, немного обалдел от ее стремительного напора, но послушно обнял ее, когда она опустилась и прилегла сбоку.