– Что ты говоришь, дада! Ради Всевышнего Делы, не пугай меня! – слезами залилась девушка.

Зара сидела у краешка невысокого паднара1, на котором беспомощно лежал старик и держала в своих руках руку отца. Ей казалось, что все это происходит во сне, и она никак не может проснуться. Показалось, что во дворе в конюшне тревожно заржал Сирдин. Булат погладил дочь по голове, пытаясь ее успокоить, и поспешил закончить свое завещание.

– Зара, дочь моя, надо было мне подумать о тебе, пока я был здоров. Кто о тебе позаботится, когда меня не станет… – вдруг болезнь скрутила старика. Долго он лежал, не в силах говорить. Когда силы вернулись к нему, он поспешил закончить. – Ты должна создать семью… с Виситом. Нет молодого человека достойней его… Как я оплошал! Какую же непростительную ошибку я допустил! Зара, ты слышишь меня? Скорее… беги… Скажи Виситу, что я хочу его видеть, сей же час. Зови Висита!

– Дада! Дада! – вскочила Зара и не знала, что делать дальше.

– Дочь моя, послушай меня! Не теряй времени… Скорее зови Висита! – из последних сил воскликнул старик Булат.

– Я сейчас… Я быстро… – выскочила девушка, и снова заскочила в дом, не понимая, что она делает.

Старик не в силах говорить, рукой показал девушке, чтобы она торопилась. Зара выскочила на улицу, и ее тут же поглотила темная, холодная ночь.

 Ветер закрутил снежную пыль во дворе Булата и завыл, словно матерый волк, смертельно раненный в неравном бою. Сирдин рвался из конюшни и тревожно ржал.

 В косматой папахе и в одной черкеске чернее сегодняшней ночи, появился у двери дома Булата Висит, за ним бежала растерянная Зара, лишь ветер трепал ее черный платок, словно пытался задержать ее хоть на миг.

– Ваша! Ваша! – стараясь не выдать своего волнения крикнул Висит, приближаясь к тому, кого он почитал за отца.

– Дада!.. – словно, онемев, застыла за спиной Висита Зара.

Сложив свои могучие руки, как и подобает богатырю, возлежал на лежанке старик Булат. Казалось, что он заснул на миг, пока его дочь не вернется с любимцем его Виситом. Лишь приглядевшись, с трудом можно было заметить, что старик не дышит. Словно осиротевшие малые дети, растерянно опустив головы, стояли рядом Висит с Зарой.

 По широкому двору Булата метался, Сирдин, вырвавшийся в это время из конюшни. Казалось, он хочет остановить свирепеющий ветер, словно тот один был виною этого несчастья. Но коню это никак не удавалось. И Сирдин словно понял это, остановился посреди двора и опустил свою гордую голову.

 И на могиле старика-богатыря Булата они часто стояли втроем. Висит с Зарой вскинув руки в молитве и конь, опустив голову и чуть шевеля губами, словно повторял про себя слова молитвы.

 Зима выдалась в этом году морозной и снежной. И весна, словно ее не хотела отпустить зима, была прохладной и на редкость дождливой. Зара жила одна в своем печальном доме. Ночевать с ней присылали родственники и соседи своих детей-подростков. Днем же Висит приходил к ней каждый день.

 Печальней первой и не менее холодной наступила следующая зима и уже подступала все ближе к весне. Со дня смерти старика Булата прошел год с лишним. Висит, как и раньше каждый день приходил проведывать Зару. Однажды ближе к вечеру, уже не первый раз, Висит, неожиданно вспомнив, спросил девушку:

– Зара, мне все не дает покоя мысль. Кажется, что ваша, в тот последний день… хотел поведать мне что-то важное. Я очень виноват, что в тот вечер не оказался рядом с ним. Я обязан был… моя вина. Может, ты знаешь что-нибудь? О чем же он хотел мне сказать?

Из глаз девушки скупо, блеснув, словно звездочки покатились слезы. Как могла девушка-горянка сказать молодому человеку, которого она, теперь-то ей было ясно, вне всяких сомнений, любила больше самой жизни, о последних словах отца, о его завещании. Не могла горянка позволить себе сказать юноше, что отец завещал Заре выйти замуж за него, за Висита. Она скорее согласилась бы умереть…  Промолчала Зара в ответ и в этот раз. А Висит понял, что девушке неудобно говорить, хотя и чувствовал важность тех слов. С этих пор уже больше молодой человек не задавал такого вопроса девушке.