– Каро?! Что случилось? Жить будешь, надеюсь?! – воскликнула Присцила, сначала разбуженная грохотом, а затем перепуганная моими отборными, звонкими и долгими нелицеприятными «комплиментами» в адрес всех провинившихся сторон. В общем, ничего неудивительного, что первым делом она включила ночник.

Я же, злая и ушибленная стулом, сочла ниже своего достоинства отвечать на вопросы лица виновного в моем избиении. Поэтому я гордо и независимо, то есть, сама, соскребла себя со стула, подобрала сумочку и пнула, просто потому что не удержалась, ворох одежды моей дорогой, в буквальном смысле этого слова, подруженьки. После чего, по-прежнему игнорируя ее вопросы и тем более сочувствие и раскаяние (потому что не готова я еще была ее простить), я, охая и стеная, прошкандыбала к своей кровати, включила ночник и достала записку. И самое обидное было в том, что в ней я ничего нового так и не прочла.

– Что-о-о-о? – завопила подруга прямо у меня над ухом. И как ей удалось-то подойти ко мне так тихо? До сих пор удивляюсь. – Одна-а-а-а-а-а? Ты никуда не пойдешь одна!

– Ила… я пойду не одна…, со мной будет агент вечернего дозора под прикрытием артефакта невидимости… – успокоила я ее, и ведь не словом не соврала, с технической точки зрения.

– Каро, я переехала, чтобы тебя не только утешать, но и оберегать! – весомо заявила подруга. – И буду оберегать, даже если и тебя от самой тебя! – грозно добавила она.

– Ила! Не буди во мне высшую дриаду, а то приращу к полу! – грозно парировала я.

– Ты не посмеешь! – возмутилась наивная она.

– Испытай меня, если не веришь, что посмею! – спокойным, как ледяная гладь голосом, предложила я ей.

– Верю, уже верю… – сглотнула она, – но, пожалуйста, по крайней мере, комлинк держи все время включенным… и если что кричи…, громко кричи…, а я тебя в аллее березовой подожду…

– Аллея слишком близко… – не согласилась я, – лучше в парке…

– Но Каро… я же обращусь в березу…, меня никто не заметит…

– Ила, мы с тобой не единственные нимфы в Империи…, и тот, кто передал мне записку, наверняка знает, кто я такая, так что только парк… или приращу к полу и еще, вдобавок, к этому стулу, – предложила я ей выбор.

– Хорошо, парк, так парк, – пришлось согласиться ей, – только пообещай, что если что…, то кричать будешь громко и сразу!

– Клянусь своим розовым оперением! – произнесла я нашу детскую клятву. – Все давай раздеваемся, берем одежду и полетели, а то я опоздаю!

– Так мы лететь будем?

– А как по-другому ты планируешь мимо горгулий-консьержей проскочить, чтобы нас не наказали за нарушение правил и дисциплины? Но если ты передумала, то я только за!

– Нет, конечно, не передумала, просто уточнила и все…

6. Глава 5

Глава 5

Где-то справа от меня зашелестели кусты, и я оглянулась, предполагая, что именно оттуда сейчас выйдет мой таинственный информатор.

– Каролина фон Флорель! – окликнул меня незнакомый мужской голос, раздавшийся из-за спины, но почему-то откуда-то слева.

– Да, – подтвердила я, оборачиваясь на голос.

– Спасибо, что пришли… – бесконечно вежливо и с явным облегчением в голосе поблагодарили меня и одели что-то вроде мешка на голову. Еще бы! Пришла сама, да еще и одна, как меня и просили, чем весьма облегчила задачу своему похитителю. Естестественно, мне были чрезвычайно и искренне благодарны! Само собой разумеется, я так и не успела толком разглядеть, кому именно понадобилась моя четко выполняющая все письменные предписания прилежная персона. И, разумеется, привлечь к себе внимание истошным криком я тоже не смогла, потому что уже в эту же секунду, меня еще и огрели чем-то тупым и тяжелым по макушке, что лишило мою изрядно пострадавшую от удара голову способности не только звать на помощь, но и разумно-эффективно мыслить. Наверное, поэтому, уплывая в несознанку, я вместо того, чтобы обдумывать план побега, думала о том, что на голову мне одели-таки определенно мешок, потому, что его теперь еще и завязывали у меня в ногах. Угу, честное слово, бо-о-ольшой такой мешок, да еще и, хотя это мысль совершенно мне не льстила, предназначенный специально для похищения доверчивых и глупых нимф.