Она легла спать с мыслью о том, что завтра придётся поговорить с дядей. Письмо до мамы не успеет дойти, так что на её поддержку рассчитывать не приходилось. Но капитан стражи мог повлиять на Сорина.

«Пять дней, Сорин, – думала Шари. – Как ты умудрился договориться? Пять дней отработки перед уходом, ты днём и ночью в мастерской. Что за занозу ты засадил себе в зад, что так резко срываешься навстречу приключениям?»

Становилось холоднее с каждым днём. Тари всё не мог найти положение для сна, поэтому ворочался и переминался на полу, тяжело дыша. Через открытое окно в дом залетали песни сверчков.

Шари не могла сказать точно, сколько она проспала, прежде чем невероятный грохот разбудил её. Подскочивший на месте Тари распахнул крылья так широко, что сбил примостившиеся у стенки швабру и грабли. Его глаза словно светились в темноте.

– Что это было, Тари? – испуганно спросила Шари.

Грифон напряжённо вслушивался. После единичного грохота никаких звуков больше не доносилось. Выглянув в окно, Шари увидела, что в соседнем доме зажёгся свет.

– Марим тоже проснулась. Может быть, это был гром далёкой грозы?

Тари не спешил расслабляться. Наконец, что-то обнаружив, он закачал головой в сторону двери, привлекая внимание Шари.

– Не гром? Ты думаешь, кто-то ворвался к нам?

«Если так, этот ратт нажил себе страшного врага», – она заранее сочувствовала тому, кому придётся спасаться от разъярённого грифона.

Тари вытянул одно крыло, чтобы она схватилась за него рукой, и повёл её в сторону выхода. Шари было прохладно босиком и в белой ночной рубашке, но одеваться было некогда. Держась за крыло, она медленно шагала рядом с другом, в ожидании чего-то страшного или глупого.

Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.

– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?

– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.

– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?

– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.

– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?

Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.

– Он на работе ночует, его оттуда за хвост не вытащишь, – объясняла она Марим. – Да и чего тут проверять, быстренько загляну посмотреть, что именно сломано, и пойду обратно спать. Вы бы тоже шли, завтра рано вставать.

– Это верно, – согласилась соседка. – Шари, детка, не задерживайся допоздна. И другу своему крылатому передай, чтобы зашёл ко мне. Я приготовила такие острые заячьи лапки, а есть некому.

Тари вмиг перестал порицать двуногих и воодушевился. Шари удивилась, как это Марим не разглядела его. Ночь была ясной, луна ярко светила, проникая сквозь облачные ямы на земли Среднего мира. Шари хорошо видела перед собой весь путь до сарая, могла точно сказать, что различает проломленную крышу.

«Должно быть, Марим совсем начала сдавать, – сочувственно смотрела она на уже закрытое окно. Свет погас. – Шестьдесят второй год даётся ей не так уж легко».