— Ты что… серьезно? — пропищала, задыхаясь от его тяжести. — Вот так просто? Без моего согласия?

— Видишь ли, деточка, ты его дала, — пояснил, как неразумному ребенку, разжевывая каждую фразу. — В тот самый миг, когда переступила порог этой комнаты. А теперь расслабься. Не усложняй нам обоим жизнь.

Пока она переваривала смысл услышанной тирады, мужчина приступил к активным действиям. Шокируя ее до полуобморочного состояния, сорвал полотенце с собственных бедер и отшвырнул ткань куда-то в сторону. Оставшись при этом абсолютно… АБСОЛЮТНО голым.

С более чем готовым к продолжению рода достоинством.

Вот теперь-то она испугалась по-настоящему!

Губы вмиг пересохли. Пульс взвыл где-то в горле. Глаза увеличились еще больше до совершенно невероятных размеров.

Подстрекаемая уже не просто страхом, а самым настоящим первобытным ужасом, девушка неистово забрыкалась.

Что было сил. Как безумная. Как одержимая.

Лишь бы только скинуть с себя этого тяжеловеса.

Лишь бы только выползти из-под него!

— Не надо… пожалуйста. Я не хочу!

Ага, конечно. Так он и послушал…

Самооборона длилась недолго.

Ему — хоть бы хны, а Катя начала выдыхаться. Впрочем, казалось, именно этого мужчина и ждал — усталости. Ее усталости. И чем яростнее она взбрыкивала, тем быстрее ослабевала. В какой-то момент пришло четкое понимание: ей никогда не дать достойного отпора такому силачу!

Это конец.

При желании всего пара умелых движений, и он окажется глубоко в ней. Причем, сделает это грубо… резко… намеренно наказывая за недавнее сопротивление. Разорвет изнутри.

Причинит чудовищную боль, сам того не подозревая.

Господи!

Затрясло так, что зубы громко друг о друга застучали. Словно в самой страшной лихорадке. В бреду.

— О, как же ты пахнешь, девочка! — едва ли не мурлыкал мужчина, жадно зацеловывая ее шею и зону декольте. Покусывая кожу над ключицей. — Красивая малышка. Сладкая. Не должна такой быть...

Осознание реальности ситуации и ее неизбежного логического завершения выворачивало душу наизнанку. Глаза защипало от едва сдерживаемых слез, готовых пролиться в любое мгновение. Понимая, что терять ей, собственно, нечего, попыталась достучаться до этого человека, попытаться образумить… вероятно, в последний раз.

Судя по степени его желания, потом он ее даже не услышит.

Счет шел на секунды.

Улучив момент, перестала драться и решительно перехватила дрожащими ладошками щетинистое лицо незнакомца. Проникновенно и смело заглянула в полыхающие от бесконтрольного возбуждения глаза.

Странное дело, вблизи он казался ей не таким уж грозным.

Вполне себе привлекательным.

— Неужели ты не видишь, что мне страшно? — вырвалось против воли. — Неужели собственное желание тебе до такой степени разум затмевает?

Толкнувшийся в ее трусики твердый орган служил своеобразным ответом. Поздно. Слишком поздно.

Не остановится!

А кричать начнешь, так вообще нахрен задушит.

Перед ней встал нелегкий выбор: сопротивляться до последней секунды, страдая при этом от чудовищной физической боли, ибо «свое» он все равно возьмет, или же найти компромисс, если таковой вообще возможен.

Реально ли уговорить этого беспредельщика действовать… аккуратнее?

Тяжело вздохнув и крепко зажмурившись, тихонько произнесла:

— Хорошо!

Нервно сглотнула, не без труда, но покоряясь воле насильника.

С ними же спорить вообще нельзя, если верить выдержкам из учебников по психологии.

Хочешь выжить — лежи смирно. Не провоцируй. Не дергайся.

— Пусть, по-твоему, будет… я согласна, — продолжала тараторить, все еще мечтая достучаться до человека. — Об одном прошу: не делай мне больно!

Он остолбенел в тот же миг, осмысливая услышанное.