– Ты не отпустишь, тогда я сам уйду! – перебил мачеху Володя и ловко увернулся от её рук, торопившихся схватить юношу за капюшон. Игнорируя просьбы остановиться, выбежал он из собственной комнаты и миновал стоявшую за углом и ничего не подозревающую стражу.

Королева, полная злобы и обиды, отбросила драгоценную вазу в сторону, и разлетелась та по комнате на куски. Миана предполагала, что подобный день может однажды случиться. Но не оказалась совершенно к нему готова. Надеялась, поступит её пасынок разумнее и послушается просьб и предостережений.

– Тебе духу не хватит покинуть Королевство, – озвучила она собственные мысли и последовала за Володей к воротам замка, где тщетно лелеяла надежды бунтаря встретить и переубедить.

Сабрина вошла в дом с абсолютным спокойствием и сдержанностью, словно минутами ранее и не произошло ничего такого, что в корне изменило бы её взгляды на мир. Дядя с тётей доигрывали партию шашек на кухне, и даже не сразу заприметили пристально наблюдавшую за поражением Марлена племянницу. Ожидали, что не застанут девушку дома до самого вечера, ибо с головой ушла она в ярморочную торговлю.

В свете последних событий, к Габриэлле уже начинали закрадываться неприятные мысли. Если вновь отремонтированную на сокровенные монеты лавку надоумило кому-то поломать? Если череда неудач, настигших семью, не намерена прекращаться? Лицо Сабрины не выражало никакого отчаяния, однако и милой девичей улыбки не предвиделось. Предстоял разговор – чуткая тётя Габи определила это буквально с первых секунд.

– Неужели все горшки так скоро разошлись? – не нарочно съязвил дядя, недовольный победой жены в любимой игре, в какой считал себя профессионалом с малых лет.

– О нет, Эрида справляется без меня, пока я занята иной важности делом. Но покупателей сегодня достаточно. Есть даже особенные, крайне богатые, готовые за красивую вазу заплатить полными монет мешочками.

Марлен засиял от радости. Довольный, подошёл он к верхнему кухонному шкафу и из дальнего угла достал покрытую изрядным слоем паутины бутылку, наполненную чем-то неприятным и резким, вызывавшим у Сабрины одни лишь ассоциации с лекарствами. Тётя Габи укоризненно взглянула на порозовевшего мужа, однако тот уже приготовился опустошить стакан, какой наполнил прозрачной жидкостью доверху.

– Да вот хоть один такой, взяла с собой, вам показать. Только послушайте, как громко звенят в нём монеты!

Девушка достала красный мешочек, и стоило заметить его и без того насторожившейся Габриэлле, потеряла она дар речи сию секунду вновь и посильнее прищурила глаза, пытаясь разглядеть незначительные узоры и золотистую верёвку для перевязки. Дядя и вовсе поперхнулся содержимым стакана и никак не мог теперь откашляться, раскрасневшись сильнее прежнего.

– А монеты, хотите взглянуть? Уж не обманули ли меня, дядя? – Сабрина продолжала аккуратно разоблачать родственников, высыпав теперь на стол тёмные монеты, с какими надеялись больше никогда в жизни своей не встретиться Марлен и Габриэлла. Уже осознавали они, к чему ведёт разговор племянница, и готовились дать ответы на неминуемые вопросы девушки.

– Кто дал тебе это? – позволил себе поинтересоваться дядя, но оказался проигнорирован и не посмел отныне перебивать.

– Может мне кто-то здесь сказать честно, что это за монеты такие?

– Ого, какие они… Да, должно быть, тебя обманули! Бессовестно подсунули подделку, эти ярмарки никогда до добра не доводят, – начала было рассуждать тётя Габи, притворяясь к сложившейся ситуации непричастной и тщетно отводившей тему разговора в иное русло, но и тётя была перебита собственной племянницей, которую подобные игры не устраивали совершенно.