В душе́ назревал бунт. Однако девушка решила, что правильнее будет не выказывать его до тех пор, пока не придумает, как найти выход из создавшегося положения.

Каратленд встретил гостей в просторном бело-голубом холле с мраморными колоннами. Под руку с ним Азалия вступила на широкую лестницу с беломраморными перилами, покрытую дорогим красным ковром.

Всё в доме было пропитано кричащей роскошью: и лестница, которая, дойдя до середины раздваивалась и поднималась полукружиями, и онтаровские статуи мифических героев, и мебельные гарнитуры, за которые, видимо, заплатили баснословные деньги. Вдоль стен стояли большие напольные вазы с розово-фиолетовыми цветами, названия которых Азалия не знала. От них исходил такой приторный аромат, что у девушки закружилась голова. Ей даже подумалось, что некоторые люди так стремятся произвести благоприятное впечатление, что перегибают палку.

Когда все сели обедать в огромной золотой столовой, смятение и усталость Азалии постепенно прошли. Энтони оказался настолько любезным и остроумным собеседником и предупредительным хозяином, что девушка невольно подалась обаянию и прониклась к нему симпатией. Может герцог и не самый интересный жених, но как друг он бы её полностью устроил.

После десерта, пока гости и обитатели решили прогуляться по саду, Каратленд предложил Азалии показать недавно отремонтированные покои. Предложение показалось странным, однако она согласилась. Всё лучше, чем слушать бесконечные пустые разговоры о предстоящих балах и оперных новинках.

Гостевые комнаты не уступали в великолепии другим помещениям в особняке. Однако несмотря на это, Азалию не впечатлили ни шелковые обои, ни зеркала в позолоченных рамах, ни мебель, обтянутая дорого́й симальской парчой. Туалетный столик из красного дерева, уставленный милыми безделушками и фигурками из цветного стекла и фарфора, указывал на то, что спальня предназначалась для женщины.

– Это спальня моей будущей жены, – гордо произнёс Энтони. – Как она вам?

– Великолепна, как и всё в вашем доме, – кокетливо отозвалась Азалия, лихорадочно пытаясь придумать ответ, который бы устроил герцога и не заставлял бы её кривить душой.

– Вы и вправду так считаете?

В голосе Каратленда просочились нотки сомнения. Азалия вспыхнула, подошла к туалетному столику и принялась бездумно переставлять безделушки. Каким бы ослом ни представлялся Энтони, его не обманешь. Он легко распознал неискренность за кокетством, и теперь Азалия затылком чувствовала, как герцог буквально прожигает её взглядом.

– Ну, если честно, – медленно, с расстановкой произнесла она, пожимая плечами, – да, я считаю спальню прекрасной. Однако она как будто лишена жизни. От этого делается неуютно и холодно. Впрочем, думаю, когда вы женитесь, милорд, то эти комнаты станут одними из самых восхитительных в особняке.

– Что ж… Возможно, мои слова покажутся вам поспешными, но я долго думал и понимаю, что если не сделаю предложение вам прямо сейчас, то буду жалеть об этом до конца жизни.

Фарфоровая статуэтка выскользнула из пальцев Азалии и с громким стуком упала на столешницу. Ошеломлённая, она резко обернулась и с непониманием уставилась на Энтони, словно молодой человек внезапно заговорил на неизвестном языке.

– Может, я неправильно выразился, – стушевался герцог, нахмурился и, кашлянув, произнёс более официальным тоном: – Леди Азалия, я прошу вас стать моей женой.

– Вот как! – девушка смогла выдавить из себя вежливую улыбку и прищурилась. – Вы правы. Ваши слова весьма неожиданны, ведь я искренне полагала, что вы заинтересованы Люсьен. Скажите, почему вы решили остановить свой выбор на мне?