Я вернулся домой. В обитель того, кого когда-то возненавидел, а затем простил. Того, кому обязан был присягнуть и защищать до конца жизни. Не моей. Его.

Надеялся, что брат встретит меня лично, всё же он был мне обязан. Всем, что имел. Но Его Величество с порога дал понять, что ничего не изменилось. Он по-прежнему на коне: правитель, всеми любимый отпрыск великих магов, а я – бастард и отщепенец.

Удивило одно: девушка, что вышла встречать отряд и меня как его руководителя. Маленькая, хрупкая, но совсем не похожая на те холодные ледяные статуи, что жили обычно во дворце. Чистокровная, значит либо фрейлина, либо наложница, но какая-то странная. Решив проверить, так ли это, отказался приносить присягу. Обида на брата снова подняла голову в моей душе. Но горящий взгляд пепельноволосой куколки дал понять, что просто так она не сдастся. Зачем-то она протянула ко мне руку и я, не рассчитав, обжёг её магией. А затем ещё и Крейвен спикировал прямо на неё и расцарапал своими когтями нежную кожу упрямицы.

Стало совестно, но вида я не подал. Пока пытался понять, что на него нашло, тот перешёл все границы, травмируя бедняжку до крови. Успокоился и отозвал пернатое создание. А когда снова взглянул на ту, что оказалась супругой брата, замер, уловив в воздухе будоражащий воображение аромат. Алая струйка медленно сползла по молочно-белой коже женщины, перебралась через холмик ключицы и устремилась ниже. Вот тут мне потребовалось всё самообладение и выдержка, чтобы не выдать себя с потрохами. Это зрелище пробудило во мне совершенно недопустимые эмоции.

В монастыре не было женщин. Послушникам строго-настрого запрещалось контактировать с внешним миром. Только монахи, верховный настоятель и братья. Хотя нет, была в нашем окружении одна “красавица”. Кухарка Дуэнья: шестидесятилетняя дородная баба из соседней деревни. Простолюдинка приходила три-четыре раза в неделю, готовила на всех, стирала и к вечеру покидала монастырь.

Строгие правила, постоянные изнуряющие тренировки и множество часов над магическими фолиантами просто не оставляли времени на то, чтобы думать о чём-то ином. Поднимаясь с рассветом, мы окунались в ежедневную рутину и падали в постель вечером, полностью истощённые и физически, и магически. А ещё то и дело узнавали о смерти собратьев.

Все послушники знали, что никто из нас не жилец. Каждый мальчик-маг, которого отправляли в обитель последователей Истины, был обречен. Ни настоятель, ни наши воспитатели этого не скрывали. Нам открыто заявили об этом в самый первый день. Те, что выживали после первых месяцев тренировок, готовились к прохождению посвящения, при котором определялся ранг будущего кардинала.

А раз у таких, как мы, не было будущего, то и думать о девицах и создании семьи не стоило. Впервые за много лет покинуть монастырь и оказаться в окружении простых смертных мужчин и женщин было непривычно. Но, к моему удивлению, всё прошло просто отлично. Местные жительницы все, как одна, были похожи на наложниц отца: такие же мерзкие, какими я их помнил, плоские бесцветные воблы с отстранённым выражением лица и полным безразличием во взгляде.

Я даже вздохнул с облегчением, радуясь тому, что ничто не отвлечёт меня от возложенной на меня верховным настоятелем миссии, как вдруг…все мысли просто вышибло из головы, стоило поймать мягкое и податливое тело супруги брата, нагло использующей свою слабость против меня. Остался только её неповторимый аромат и ощущение приятной прохлады, которое дарила её близость.

Чтобы поскорее отстраниться от неё, согласился присягнуть брату. Я бы и так это сделал, но всё же хотел, чтобы он присутствовал при этом лично.