― Ты сама-то в это веришь?

― Мне дед говорил.

― А сама ― веришь? ― повторил свой вопрос Хмель.

― Я же говорю: так пытались объяснить. И что получилось? Что некоторые вещи объяснить нельзя. Они есть, но не понятно, что это такое.

― Значит, веришь, ― определился Хмель.

― А как же мне не верить, если я видела? ― пожала плечами Маша. ― И они были в форме.

― В какой форме? ― не понял Хмель.

― Солдаты.

Хмель не нашелся, что сказать на это, а Маша продолжала:

― И дед мой видел в форме. Это немцы были.

― Когда? ― уточнил Хмель.

― Давно. Когда он был мальчишка.

― И это точно были немцы?

― Ну да, ― спокойно ответила Маша.

Что же, мол, тут особенного?

― И ты видела немцев?

― Нет, я видела наших. Я думаю, что наших. Зеленая такая форма. Как по телеку показывают.

У атеиста с верующими точек соприкосновения немного. Два несоприкасающихся мира. И тяжело понять друг друга. Практически невозможно. Потому что в одном мире знают, что бог есть, в другом ― что его точно нет. Попробуй тут договорись.

― Призраков не бывает, ― сказал Хмель.

Вряд ли он ее сможет убедить. Для себя, наверное, сказал.

― Пойдем, ― предложила Маша.

― Куда?

― Пойдем-пойдем, ― поманила девушка и пошла в лес, но остановилась и спросила:

― У тебя фонарь есть?

У Хмеля не было, но в машине был.

― Есть, ― сказал он.

― Возьми с собой.

Они не так уж далеко от дома отошли. Сначала идти было легко, а потом кочки начались и Хмель упал.

― Осторожно надо, ― запоздало сообщила Маша. ― Сюда свети.

Хмель подошел, посветил Маше под ноги. В сырой земле отпечатался след подошвы. Не очень свежий, но вполне отчетливый.

― Это что? ― спросил Хмель.

― Это они, ― шепотом ответила Маша.

― Кто?

― Тот, кто живет на болотах. Они сюда приходят.

― Зачем?

― Я не знаю. Подглядывают.

― Это люди, ― попытался Хмель заглушить вновь проснувшийся в нем страх.

― Какие люди? Это военная какая-то обувь.

Хмель непроизвольно глянул на свои ботинки. Маша его взгляд перехватила.

― Ни у кого здесь нет таких сапог, ― сказала она. ― И в прошлый раз тоже не было.

Присматривалась, значит. Эксперимент не подтвердил догадки.

― Когда ты этот след нашла? ― спросил Хмель.

― На прошлой неделе. Это не я. Это Малыш.

― Какой малыш?

― Собака наша. Днем лаяла, но мы ее в сарае запираем. А когда мы выпустили, она сюда побежала. Я за ней пришла. И увидела.

― И след был свежий?

― Да. Того дня. Малыш почуял. И они ушли.

Хмель повернул фонарь, пытаясь отыскать и другие следы, и испугался, увидев россыпь черепов. Он дара речи лишился. Стоял и смотрел, потрясенный.

― Дед, если где находит кости ― он хоронит их, ― сказала Маша. ― Он говорит, что надо хоронить, чтобы они здесь не ходили. Это то, что он еще не успел. Самое последнее, что из леса принес.

И только теперь до Хмеля дошло, что за странные кочки вокруг. Могилы это. Здесь неприкаянных солдат захоронена тьма ― тьмущая.

* * *

― Твой дед ―он с этими? ― спросил Хмель.

― С какими? ― не поняла Маша.

― Он с Серегой и Виталиком заодно? Почему они у вас останавливаются перед игрой? Договорились с твоим дедом?

― Да. Тут больше негде, никого вокруг.

― Деньги платят деду?

― Платят.

На деда нет надежды. Хотя попробовать бы …

― Дед мне поможет в случае чего? ― спросил Хмель.

― В случае чего?

― Если я завтра откажусь играть. А эти меня заставлять будут.

― Я не знаю, ― замялась Маша.

Хмель вздохнул.

― Ты ему не глянулся, ― сказала Маша.

― Деду?

― Да.

― Почему?

― Он говорит, что ты пропойца.

― Чья бы корова мычала! ― сказал Хмель.

― Тебе не надо это делать, ― произнесла Маша тихо.

― Водку пить?

― Я не про водку, ― качнула головой. ― Ты не ходи в лес. Пропадешь.

― Да я в эту всю фигню не верю! ― отмахнулся Хмель.