В связи с этим, вставал все тот же закономерный вопрос: как получилось, что этот третий заместитель пятнадцатого министра приехал в наши заповедные края?

Ядвига Марковна, между тем, продолжала церемонию знакомства.

– Иван Андреевич, позвольте представить вам сотрудников заповедника. С Аленой Игнатьевной Козловой вы уже знакомы и знаете, что она отвечает за благополучие здешней акватории. А это Глеб Иванович Дубравин – заслуженный ботаник страны, селекционер, крупный эксперт по деревьям и кустарникам редких пород.

Царев протянул лешему руку. Тот поднялся из-за стола и крепко ее пожал.

– Приятно познакомиться, – сказал Иван, глядя на лесного великана снизу вверх.

– Взаимно, – ответил Глеб Иванович. – Добро пожаловать.

Ядвига Марковна повернулась ко мне.

– Эта чудесная барышня – Василиса Матвеевна Берендеева, – сказала она. – Старший научный сотрудник заповедника, зоолог, уникальный специалист по работе с исчезающими видами животных. Не поверите, Иван Андреевич, звери ее обожают. Да-да. Я сама видела, как к ней ластилась огромная страшная змея, а редчайшие золотые фазаны преспокойно садились к Василисе Матвеевне на колени.

– Очевидно, Василиса Матвеевна – добрая заботливая девушка, – серьезно сказал Царев. – К злому человеку звери в руки никогда не пойдут. Рад знакомству, Василиса.

– И я рада, Иван Андреевич, – кивнула в ответ.

Глеб Иванович негромко кашлянул.

– Что ж, гости дорогие, не желаете ли отведать травяного чайку с медом? – предложил он. – Вы к нам полдня добирались, – леший выразительно посмотрел на Сорокина с Барской. – Устали, небось, с дороги-то.

– Устали, – печально вздохнул молчавший все это время Макар Евгеньевич. – А потому ни от чая, ни от меда отказываться не будем.

– А я бы перед чаепитием немного прогулялся, – вдруг заявил Царев. – Коллеги мне рассказывали, что вы, Глеб Иванович, неподалеку от своей избушки аллею редких дубов посадили. Вроде бы у вас там и монгольские дубки имеются, и зубчатые, и даже каштанолистные.

– Что есть, то есть, – согласился леший. – Желаете на них взглянуть?

– Если вы не возражаете. Очень уж любопытно. Я, знаете ли, по дубам собираюсь диссертацию писать.

– Ну, раз диссертацию… – пожал плечами Дубравин. – Василиса, Аленушка, вы же знаете, где у меня чай с медом хранятся? Поухаживайте за гостями. А мы с Иваном Андреечем мигом – сбегаем до дубков и назад, одна нога здесь, другая там.

Когда леший с чиновником вышли из избушки на улицу, я снова уселась на стул, повернулась к гостям и, стараясь скрыть раздражение, поинтересовалась:

– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Сорокин и Барская переглянулись.

– Происходит бюрократический произвол, Василиса, – ответил мне Макар Евгеньевич. – В самом его махровом виде.

Ядвига грустно кивнула.

Мне же захотелось сказать, что бюрократический произвол начался с тех пор, как был отменен регламентированный график проверок, и ревизоры стали вмешиваться в наши дела, когда им вздумается. Однако сдержалась и вопросительно приподняла бровь.

– Вы наверняка заметили, что Иван Царев – обычный человек, – начал объяснять Сорокин. – Магии в нем нет ни на грош…

– Это трудно не заметить, – подала голос Алена. – Когда вы трое вышли сегодня из поезда, я попросту обалдела.

– Из поезда? – изумилась я. – Вы приехали на поезде?!

– Двое суток тряслись в купе, как горошины в консервной банке, – мрачно подтвердила Барская. – Поверь, Алена, когда мы узнали, что этот белобрысый отправится в заповедник вместе с нами, обалдели не меньше тебя. Думаешь, почему мы прибыли так поздно? Потому что, вместо того, чтобы добраться до вас нормальным телепортом, кинулись покупать железнодорожные билеты, а потом наслаждались прелестями междугородней поездки – чтобы нашему новому другу было комфортно.