Всего неделю назад она утверждала:

–Я правильно воспитываю внучку. Говорю, что норковая шуба – трупы несчастных животных и нельзя носить натуральный мех.

Молчу. Мой творческий потенциал не имел тут востребования. Ранее редакторы твердили одно: «Пишите, пишите больше». А в этом журнале мне приходилось клеить конверты, рассылать почту, бегать курьером по городу. Творчеству хотелось вырваться на свободу, и каждое утро в пять часов оно вылетало страницами рассказов. Высокоудойную корову, дающую отборные сливки, не доили, привели на пустырь:

–Хочешь – доись, хочешь – не доись. Но при этом привязали к бетонному столбу с надписью «жадность». Курла экономила на ставках, решила, что достаточно одного сотрудника, который будет пахать. Ей не было никакого смысла развивать проект до толстого, степенного издания, поскольку самой пришлось бы больше трудиться.

–Курла Мурлянишна, а почему моей фамилии нет в журнале?

–Да ты кто, чтоб тебя туда вписывать? – удивилась Курла. – Ты же не работаешь, ты просто сидишь!

–Никогда не сидела, никогда не была на зоне.

–Я – кандидат наук, а ты кто?

–Рабыня Изаура…

–Да знаешь ли, что у меня зарплата меньше, чем у тебя?

Тут я поняла, что Курла пошатнулась и без того зыбким разумом:

–Тогда это я должна была отдыхать летом с дочкой в Греции, ездить на стажировки в Париж и в Израиль.

–Должна быть благодарной за то, что взяла тебя на работу, подобрала на улице. Не было ни работы, ни жилья! Вообще не понимаю, что тут расселась? У нас Скай-Линг отключили, телефон не работает, езжай скорей в Москву в офис и подключи новый тариф. Говорят, там большие очереди. Чтобы не чувствовать себя бездельницей прихвати рукопись.

И с этими словами она пнула меня под зад.

Да, у такого редактора, который даже из еврейского отеля стащил ручки, и евреям нечем стало писать, всю жизнь будешь ходить в чёрных литературных рабах и никогда не вымолишь прибавку к скудной зарплате.

ххх

Как-то Курла провела хитрую иерархию, включив себя, своих детей и внуков в высшую касту белых людей, а меня – в низшую.

–Сын прочитал книгу про Индию, – говорила она. – Там есть больницы для бедных, в них живут люди, которые потом становятся донорами внутренних органов. Считают за великую радость, ведь там поят и кормят бесплатно.

Она испытующе смотрит на меня, словно ждёт. И взрываюсь:

–Как повезло, что живу в России! У меня за проживание в общежитии и скудную похлёбку не вырежут почки, кусок печени и даже сердце целиком!

Не дождавшись от меня слов благодарности, редакторша продолжает:

–Там такая судьба: если мальчик, то будешь батраком, а вот если девочка – то проституткой.

Вновь смотрит на меня.

–Не такая уж и плохая профессия, – замечаю. – Всегда сыта и всегда при мужике.

Глупые бредни её были не самым страшным испытанием за весь день.

Ближе к вечеру, когда лес из окна был уже не виден, а плафоны на потолке лениво освещают комнату, бухгалтер и редактор стали писать отчёт в местную администрацию.

–Ты его не отправляй, – это учётчик зарплаты, – брось на почту в черновики. И почему-то потупила глазки.

–Не надо в черновики, сразу отправь с почты, – дала указание редактор.

Я взглянула в это штатное расписание. Напротив моей должности раскидала своё жирное тело толстая, богатая цифра. Но в соседней графе рубила её пополам обозначенная половина ставки, хотя трудилась я каждый день с утра до самого позднего вечера. Вот как можно ловко врать!

Мечтала о смене работы. На поиски нового вакантного места не хватало сил, похлебка виновата. В голове сложились несколько строк резюме. Не покидало ощущение, что хорошие места давно заняты пусть и бездарными, но зато чьими-то родственниками.