Смуглые пилот и штурман в лётной форме: тёмных шортах, белых рубашках с коротким рукавом и золотыми погонами на плечах и, при этом, шлёпанцах на босу ногу, заняли свои места и запустили двигатели. Лопасти начали медленное вращение и вскоре слились в сплошной мерцающий круг. Самолёт вырулил на открытое пространство, разогнался на своих поплавках и взлетел. Мы с Наташей прильнули к иллюминатору. Гладь Индийского океана воспринималась сверху, с высоты птичьего полёта, как нечто статичное, застывшее, шероховатое, как шагреневая кожа. Мимо внизу медленно проплывали острова и островки, едва заметные над поверхностью воды. День был ясный, солнечный и видимость была идеальной. Некоторые острова были заселены местными жителями и смотрелись сверху достаточно неряшливо в сравнении с ухоженными островами-отелями. Многие, окружённые отличающимися более светлой изумрудной окраской воды, кольцами рифов, были необитаемы, ввиду своих крошечных размеров. По дороге в наш отель мы совершили посадку на промежуточном, утопающем в зелени, острове, где высадили часть пассажиров.

Наконец вдали показался наш остров, как маленький зелёный виноградный листик на лазурной глади океана. Черенком его тянулась слегка изгибающаяся полоска водных вилл. Было около полудня, океан был тих, спокоен, лёгкая рябь на его поверхности отливала серебром и рассыпала ослепительные искры, отражая солнечные лучи. Магия солнечного света преображала окружающую природу, делая её краски ярче и сочнее. Выпуклые и мясистые листья кустарника сцевола таккада, подступающего к самому берегу, блестели, как покрытые лаком. Зонтики кокосовых пальм слегка покачивались на стройных тонких стволах. Среди ярко и радостно освещённой зелени проглядывали крыши и фасады выходящих на береговую линию пляжных вилл. Несмотря на усталость, глядя на окружающее великолепие, мы испытали необыкновенное воодушевление от предстоящей встречи с терра инкогнито.

Наш медленно подруливающий к причалу гидросамолёт приветствовали выстроившиеся в линию представители отеля в парадной одежде (чёрный низ, белый верх) в составе трёх человек.

Всем гостям (кроме нас прибыла ещё серьёзная, неулыбчивая пара средних лет из Германии) выдали влажные полотенца, прохладительные напитки и разместили, на время оформления, в удобных креслах на свежем воздухе под навесом у ресепшена. Блаженная тишина, нарушалась только лёгким, успокаивающим шумом прибоя и шелестом пальм.

– Ой, смотри, какая! – Наташа, которая с большим интересом разглядывала всё вокруг, показала на небольшую ящерицу, замершую в паре шагов от нас, в полной неподвижности, у ствола кокосовой пальмы.

– Это калот-кровосос или кровопийца, – сказал я зловещим голосом и, в страхе, поджал под себя ноги.

Наташа, струхнув, тут же последовала моему примеру.

– Да, ладно! Я пошутил, – довольный, заржал я. – У неё только название страшное, а так она абсолютно безобидна.

– Дурак! – Наташа поискала глазами, чем бы в меня ткнуть, но ничего подходящего под руками не оказалось. – А почему она тогда так называется? Наверно же неспроста?

– Есть две версии, – как бывалый ведущий "Мира животных", пояснил я. – По одной, некоторые виды самцов имеют багровый окрас головы и шеи, будто они пропитаны кровью, а по другой, если такую ящерицу разозлить, то она может вцепиться в тебя и будет висеть, как пиявка и стряхнуть её довольно трудно.

– Ну ни фига себе! Значит не так она и безобидна? – Наташа с опаской покосилась на рептилию. – Ящерица-бультерьер какая-то. Такая кроха, а не боится на человека нападать…