«Я довольна, что за эту поездку узнала некоторых людей, но зато разочаровалась в них, и мне так легко и хорошо».

Они все «промелись» мимо, пошли покупать билеты в павильон на круговую кинопанораму, стереокино то есть. Потом Паша сказал, что это даёт право входа на ВДНХ, и мы купили тоже, сели в вагончики, поехали до «Космоса», посмотрели, а потом через всю ВДНХ пешком пришли смотреть кино, ужасно устали, и я так и не поняла – не то мы смотрели ВДНХ, не то эту дурацкую панораму…

После обеда Васильев сказал, что у нас до половины четвёртого есть время на магазины, в сквере возле Кремля назначил встречу. Мы помотались по ЦУМу, потом было решено идти в антропологический музей, но у него был выходной. Вечером мы должны были разбиться на три группы и идти:

1. МХАТ «Агония».

2. Театр имени Ермоловой «Крейцерова соната».

3. Театр оперетты «Пенелопа».

Во МХАТ пошли семиклашки, Нина, Климов и я. Билеты были на шестой ряд партера и во втором ярусе. В спектакле играли Р. Нифонтова и Н. Подгорный.

Всё было чудно, и вот после первого действия мы встретились в антракте с девчонками, и они пожаловались, что им сверху плохо видно, что там какая-то сетка, и мы великодушно согласились пересесть. Я намеревалась сесть рядом с Вовой, но рядом с ним села Нина.

В антракте мы разглядывали стены фойе – там висели фотографии Е. Прокловой и Е. Киндинова. Второе действие было потрясающим – убийство, поцелуи, объятия, а в третьем действии – самоубийство. Затем – занавес.

Перед последним действием в антракте мы сидели и болтали. Я опозорилась. Он спросил:

«Где играет Нифонтова?»

Я ничего не могла ответить.

В метро на обратном пути мы сидели, а Климов стоял рядом, почти так же, как стоял Паша перед девочками из своего класса…

Как мы бежали к искусству! Нас высадили возле ново здания МХАТа. Мы подошли – двери закрыты, вахтёр сказала, что у них выходной. Тогда Вова пошёл расспрашивать про дорогу, а девочки побежали, и мы тоже, пересекая улицы, бежали к театру, по пути спрашивая дорогу, а на заборах висели объявления «БЕГА», и было смешно и весело, и мы успели.

Мы летели в погоне за искусством…

…Ходили фотографироваться возле киностудии детских и юношеских фильмов имени Горького. Первый раз исполнилось то, что наметила я. Сказала Лене, что попрошу Климова. Мы все плохо умеем обращаться с фотоаппаратом. Тогда Лена ответила, что попросит сама чтобы он нас сфотографировал. Но я припомнила ей недавний розыгрыш в гостинице. Тот, с телефоном. И сказала: «Нет, я». В результате при выходе из автобуса я попросила его нам помочь. «Или, может быть, тебе куда-нибудь надо?»

Он ответил: «Нет, почему же. Я, в принципе, согласен. Мне как раз идти в ту сторону.

…В автобусе Нина сидела со Светой, впереди – Ленка, а сзади – я с сумкой. Ленка попросила показать листы с цитатами из антропологического музея. Я отдала ей листы,

А Климов заинтересовался: «Что это такое? Дайте посмотреть.»

Ленка: «Возьми и пересядь, тогда посмотришь».

«Мне Наташа подаст.».

Передаю ему листы, а Ленка: «Застегни пуговицы на груди».

Нашла время сказать – это у меня на новом болгарском батнике всегда расстегивались две-три верхних пуговицы.

Я нашлась, что сказать: «Молчи, ленинградская гостья».

Утром Паша, как только все выходили на крыльцо, сказал Нине:

«Если тебе нужно узнать время, набирай 100. Чтобы больше таких звонков не было, ясно?

Она отвернулась от него. Потом сказала мне: «Вот теперь я сама убедилась в том, какой он. Пока сама не испытаю, никому не поверю.»

…Через четыре года я услышу почти стопроцентно похожую фразу «Пока сама не увидишь своими глазами, никому не верь на слово. Мой тебе совет.» Слова принадлежали Паше. Он говорил их мне и до армии, и после возвращения.