– Почему? – спросил я терпеливо.

– Помнишь, я рассказывал тебе об эксперте?

– Ну да, – вспомнил я. – Конечно, помню. Система человек-машина. Ты об этом?

– Вот именно! – обрадовался Лендел. Если Диоген лез в бочку не из нищеты, а из тщеславия, то Лендел лез в бутылку вообще просто из-за неверно воспринятой информации. При этом не в бутылку, а действительно в западню. – Я говорил тебе: в системе человек-машина одинаково важны как первый, так и второй элемент. – Лендел хищно пробежал взглядом по заложникам, и его длинный нос дрогнул. – Но любую систему ведет человек, Эл. – Лендел нервно хихикнул. – Мы это недооценивали. Представь редкостный, великолепный, божественный инструмент. Ну хотя бы скрипку, Эл. Любой дурак сможет извлечь из нее звуки, сотня или даже тысяча сыграет сносно, десяток – отменно, но только один-единственный сыграет божественно! Понимаешь? Я говорю об эксперте, о гении программных импровизаций, о человеке, который как никто владеет своим уникальным компьютером. Теперь до тебя дошло? – Лендел наслаждался эффектом, хотя не забывал следить за прикрытой дверью. – У меня хорошая голова, Эл. Вы все недооценили мою голову. Вы пошли на поводу у легенды, забыв об эксперте. Вы решили убить его машину, а убивать надо создателя. Так вернее. Дело не в машине, а в человеке. – Он оборвал свой горячечный монолог: – Выясни, Эл, кто из них эксперт!

Значит, Лендел действительно никогда не видел эксперта. Я покачал головой, но подошел к заложникам. Все они были в обыкновенных комбинезонах, которые обычно носит технический персонал. У одного из нагрудного кармана торчала логарифмическая линейка. Он был веснушчат, маловыразителен, испуган, но не потерял соображения, потому что не спускал с меня глаз.

– Эл! – суетливо командовал Лендел из-за баррикады. – Погляди на их ладони. Я знаю, что эксперт дважды обжигал правую руку кислотой, у него должен быть на ладони след.

– Руки! – приказал я.

Все трое молча, как манекены, вытянули перед собой связанные в запястьях руки. Вены вздулись, лица потемнели от напряжения. «Через час они начнут падать, – подумал я. – Они не дождутся спасения». Значит, надо играть свою игру. Я повернулся, чтобы сообщить Ленделу, что эксперта среди заложников нет, но веснушчатый заложник опередил меня:

– Я – эксперт!

Его нелепое признание, несомненно, было продиктовано страхом, но Лендел по-детски обрадовался:

– Эл, ты слышишь? Тащи эксперта сюда. Будем выбираться отсюда вместе. А если умрем, он умрет с нами. Поддай ему, Эл!

Силу применять не пришлось.

Как только я скинул петлю с веснушчатого, он сам кинулся к баррикаде, с отчаянием повторяя:

– Не стреляйте. Только не стреляйте! Я – эксперт.

– А почему на тебе комбинезон техника?

– Я работал в лаборатории.

– Ты слышишь, Эл?

Лендел сиял. Он готов был довольствоваться любой информацией, но я с ним не согласился:

– Почему ты веришь этому человеку?

Реакция Лендела меня испугала.

– Ты эксперт? – заорал он.

Веснушчатый тоже впал в отчаяние:

– Да! Да! Да!

Они оба – сумасшедшие.

Будь у меня оружие, я не колебался бы.

– Руки! – заорал Лендел. – Покажи руки! Быстрее! Торопись! Видишь, Эл, у него на ладони след ожога!

Я промолчал. Никаких ожогов на ладонях техника не было. Лендел видел только то, что хотел видеть.

– В угол! Лечь на пол! – приказал Лендел заложнику и, когда тот уткнулся в пол, повернулся ко мне: – Эл, я могу тебе верить?

– Как себе.

Я был искренен.

– Тогда займи место в петле эксперта. – Ленделом давно уже двигало сумасшествие. В любую секунду его палец мог нажать на спусковой крючок.

– Хорошо, – сказал я, боясь испугать его. – Хорошо, Лендел, я займу место этого техника. Но дай мне слово, что ты не начнешь стрелять, пока у нас есть шансы договориться с теми, кто стоит за дверью.