Вратами смерти Лёня стал называть белую блестящую штуковину внизу после того, как в неё безвестно канул его сосед Иннокентий, сорвавшись со своего насеста рядом. С одной стороны, это было даже хорошо, еды теперь было действительно много и голодать уже давно не приходилось. С другой стороны медали красовалось тотальное одиночество, не то, чтобы гнетущее, паукам вообще не свойственна тоска, однако тут следует сказать, что Лёня не был совсем типичным представителем своего вида. То – ли от того, что облюбованный им сортир находился в баре и спиртовые пары то и дело били в его голову, простите, головогрудь, то ли от того, что он просто таким уродился. Как бы то ни было, мысли его порой посещали странные, к примеру, о смысле жизни и тщетности бытия. А ещё он был истинным филантропом и у него были на то самые веские основания – еда обычно прибывала именно вместе с людьми, залетая в дверную щель, а потом вальяжными бомбовозами оседала на стенах и зеркалах. Он эти поставки еды ценил, более того, однажды узнал, что дела с людьми обстоят абсолютно взаимно. А дело было так.

Два человека с прическами, похожими на мохнатые паучьи лапы, зашли в его комнату вдвоём и жадно смолили что-то, выпуская клубы едкого дыма в потолок, при этом странно хихикая и похрюкивая.

– Смотри, какой здоровый, Витек! – ткнул один из них пожелтевшим пальцем куда-то в Леню, как обычно занятого плетением своих тенет.

– М-да, Димон, вот он жопу-то отожрал, я таких ещё не видел. Давай – ка мы его щас… – парень встал на унитаз и сделал попытку дотянуться до ничего не понимающего восьмилапого.

– Эй, ты что задумал?! – дёрнул его за ремень второй и тот спустился обратно, чуть было не грохнувшись на пятую точку.

– Как что? – обиженно повернулся к нему Витек, – ща поймаю и бабам отнесем!

Повисло гнетущее молчание.

– Ты совсем дебил? – с нотками искреннего изумления произнёс Димон через какое-то время. – Ты представляешь, что начнётся? Да они там от страха все столы перевернут, а потом может ещё кто ментуру вызовет, нас с камнем и загребут, зашибись. Докурился, да?

Витек явно старался переварить услышанное, но получалось у него это медленно и со скрипом.

– Ну ладно, как скажешь, – ответил он, пожав плечами, – ты типа у нас умный и все такое…

– Во-во, правильно, – поддержал Димон. – Да и полезные они, как мне кто-то говорил. Мух хавают и все такое.

– Я чет не очень понимаю, что в этом может быть полезного, – запротестовал Витек.

– А то, – продолжил напутствовать его собеседник, что не будь на свете пауков – сидели бы мы сейчас в мухах по самые яйца. Теперь понимаешь?

Витек неуверенно кивнул.

– Ладно, пойдём. Бабы, наверное, про нас и так уже не то подумают-он картинно отсалютовал в потолок, – до свидания, камрад Паук, благодарим за безупречную службу человечеству!

Лёня, как и прежде, сидел на своём месте и обдумывал услышанное. Двуногие вообще нечасто говорили в этой комнате, и уж совсем никогда не говорили с ним, а эти двое… Что они имели в виду?..

И вдруг, все прояснилось. Все в жизни стало понятно, ясно и чётко, как будто в глубине его мутноватого сознания кто-то включил лампу люменов на триста. Его работа – это жрать мух! Его цель – жрать мух. Это – и его судьба, и его служба, ведь не просто так эти двое людей только что так официально его благодарили. Ему вдруг стало невыносимо стыдно за то, что он пару минут назад всерьёз собирался драпануть к спасительному куску отслоившейся штукатурки в тёмном углу потолка, когда один из двуногих попытался его достать. Ясно же, что если благодарят, есть они тебя не будут, вот и вся арифметика!