Дело о хищении дипломата и пропавшем медальоне поручили опытному следователю майору Завоенову. Следствием были установлены личности задержанных. Ими оказались ранее судимыми за воровство Горохов Савелий и Селедкин Василий.

Вызвав поочередно к себе на допрос, будучи немногословным, следователь спросил:

– Чистосердечное признание писать будем?

– Угу, – буркнул Горохов по кличке Соленый, растирая свой плевок в ладонях.

«Очевидно за старшего», – подумал следователь, и начал вести допрос под стенограмму. – Как вышли на потерпевшего?

– По заказу из Киева, – был ответ.

– Фамилия заказчика, адрес, телефон, как связывались?

– Знаю кличку – Леший, мы с ним чалились в Воркуте. Он работает водителем и телохранителем у своего боса. Как-то встретились в ресторане. Поговорили. Леший спросил:

– Чем занимаетесь?

– Свободные художники мы, перебиваемся мелкими заработками на вокзалах и базарах.

– Ну, у моего боса есть деликатная работенка, платит хорошим баблом.

– А сколько, и что за работа? – влез в разговор Селедкин по кличке Совок.

– Все зависит от качества выполнения, если согласны выполнить заказ, завтра на этом месте и в это время получите инструкцию и аванс. – После этого Леший кинул официанту несколько купюр, потушил дорогую сигарету и вышел из ресторана.

– Подумав, на следующий день мы с Совком решили все-таки взяться за работу, и пришли на встречу с Лешим для уточнения деталей.

Леший со своей братвой уже нас поджидал в ресторане. Выложил на стол пачку денег и номер телефона для связи, а также фотографию и адрес ювелира.

– Мы на мокруху не пойдем, – пролепетал испуганный Совок.

– Закрой пасть, придурок, – рыкнул один из братвы, а Леший продолжил:

– Поедете в Харьков, будете пасти ювелира. Как только он соберется уезжать, это произойдет в ближайшие два три дня, сразу звоните. Получите дополнительные инструкции, – и добавил, – быть на связи каждые три часа.

– Как фамилия боса, адрес? – поинтересовался следователь, прерывая рассказ Соленого.

– Это мне неизвестно, – прохрипел он, от греха подальше, утаив фамилию босса, – только после того, как мы выследили ювелира на вокзале, сообщили по телефону Лешему, который поставил задачу выкрасть дипломат. Я сказал, что мы так не договаривались, но он увеличил сумму сделки вдвое. Остальное вы знаете.

Большего добиться от Соленого майор не смог. Отправив его назад в камеру, вызвал к себе Совка, который вспомнил номер «Хаммера», на нем и отъезжала братва из киевского ресторана.

По запросу харьковской милиции владельца «Хаммера» установили быстро. Им оказался хозяин одной из киевских саун Михаил Янтарный, по второму паспорту – Мойша Бурштейн с темным прошлым по кличке Меценат. Проворачивая свои делишки с украинским янтарем и топазами в конце восьмидесятых, начале девяностых, выйдя сухим из воды, больше нигде не засветился, кроме как о не доказанном деле по ранению егеря и нападению на офицера в начале семидесятых, которое за давностью закрыли.

Для разъяснения пояснительной записки к следователю Завоенову повесткой повторно вызвали потерпевшего Цукермана.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о своем заказчике и о происхождении драгоценного камешка, – попросил майор.

– Это было в восьмидесятых годах на курорте в Гаграх. В гостинице за столом я играл в преферанс в зале для отдыха, который посещали только уважаемые люди. Меня представили Крутько Сергею Степановичу, киевлянину, начальнику отдела сбыта киевского ювелирного завода.

Было это еще при Советах. За несколько дней пребывания в санатории на лазурном берегу Черного моря, мы с ним сдружились. Он мне поведал одну интересную историю медальона с изумрудом.