Подчеркнём жирной чертой: Новгород относится к «узловым» городам русской цивилизации.

По замечанию историка и археолога В. Л. Янина, город имел отношение и к зарождению Киевской Руси как государства, и к «обретению государственного могущества» Московской Русью. Местные музейщики считают (и вполне справедливо), что в России на роль исторической столицы может претендовать именно Новгород.

Вообще, если рассматривать его на фоне русской культуры, то он — вечен, и является для неё чем-то вроде градообразующего предприятия. А если саму отечественную культуру сравнить с храмом (да будет позволена такая синекдоха!), то Новгород — одна из дверей, ведущих в алтарь.

Трудно представить какую-нибудь сферу древнерусской культуры, в которой бы город на Волхове не имел никакого отношения. Вообще трудно представить какую-либо область древнерусской действительности, откуда бы не выглядывала умная новгородская физиономия: торговля, географические открытия, войны, прикладное искусство, книжное дело, образование, каменное и деревянное зодчество, законодательство, ереси etc.

Причину этого точно назвал искусствовед В.Н.Лазарев: «Божество новгородца — деятельное божество».

Кстати, ереси впервые на Руси появились именно в Новгороде. Здесь вновь нашла выражение та неугомонность, которая заставляла купцов постоянно искать новые пути, зодчих — добавлять что-то своё в традиционные схемы и композиции, ушкуйников – упорно выходить за пределы обжитой Ойкумены.

Великий Новгород – не только логово местных викингов, но и центр религиозной культуры. В кипящем море всеобщей торговли2 находились небольшие островки благочестия. И сегодня в новгородских монастырях хорошо думается. Под залатанными куполами и крестами царит глубокая тишина. Слышно иногда, как листья падают на песок, и невидимый дятел где-то отбивает свои загадочные ритмы.

Во все времена монастырей в Новгороде и его окрестностях было очень много. Иногда иностранные путешественники называли совершенно фантастические цифры. Например, о числе монахов когда-то давно польский учёный и врач Матвей Меховский писал, что в Антониевом монастыре находится тысяча человек, в Юрьеве — семьсот, в третьем — шестьсот, в четвёртом — четыреста. В это трудно поверить, но явное наличие повода для таких цифр заставляет задуматься. Кстати, В. О. Ключевский подсчитал, что когда в Киеве в конце XII века было пятнадцать монастырей, в Новгороде в то же время их было двадцать.

Ещё один весьма знаменательный факт…

Древнюю новгородскую архитектуру, очень «погрешив» против строгой научности, можно назвать проявлением архитектурного импрессионизма. Если архитектура — это музыка в камне, то новгородская — это, скорее, живопись в скульптуре, или, по словам искусствоведа П. П. Муратова, «освобождение духа, образующего форму из инертного и бесформенного вещества». Люди, строившие посадские храмы, не особо почитали строгую симметрию. От этого общее впечатление от их произведений выиграло. Только в XVIII веке «чертёжность» сознания сделала барабаны гранёными, ввела «образцовые» планы построек, выпрямила улицы городов. Новгородские архитектурные шедевры появились на свет до XVIII столетия. Один великий учёный-филолог писал, что «жёсткая точность и полная законченность произведений противопоказана искусству». То есть автор должен оставлять в своих произведениях место для сотворчества со стороны воспринимающего, чтоб последний мог домыслить, додумать, дочувствовать. Это обогащает как произведение, так и зрителя. В образе новгородского храма достаточно простора для внутренней работы воспринимающего. Как любое произведение высокого искусства, новгородский храм пробуждает мысли и чувства, даёт импульс духовному развитию.