Пока шёл допрос, с небес начал падать первый снег. Он едва припорошил землю, как тонкая вуаль, едва заметная, но уже намекающая на приближение зимы. Соловей (или, как его на самом деле зовут, Соловьёв) поделился своей историей, о которой до войны, по его словам, знал весь Харьков. Речь шла о том, как он, будучи студентом, получил ножевое ранение в груди во время драки у общежития «Титан» на Пушкинской. Его спасли врачи, но хирург, проводивший операцию, сказал, что, если бы нож сразу вытащили, Соловей бы скончался на месте. Чтобы доказать свои слова, он снял сорочку, и перед нами открылся ужасный рубец, словно его перерезали пополам.

В газете я наткнулся на стихотворение, написанное девушкой из лагеря, похожего на наш. Стихи задели меня за живое:

Эти строки красивы, но мне кажется, что они не отражают всей правды. Любовь ведь не знает границ – ни национальных, ни возрастных. Она способна соединить самых разных людей в минуты и радости, и страдания. Для любви не существует преград, и даже смерть не всегда может её победить.

Тем временем, среди немцев начались разговоры о всё растущих потерях на фронте. Обещанный блицкриг11 не состоялся. Это уже не Европа, покорённая за несколько месяцев, – это «дикая Азия», как они её называют, и с каждым днём осознание того, что война затягивается, проникает всё глубже в их умы.

Листая свой дневник за последние дни, я почувствовал разочарование. Мои записи кажутся мне незавершёнными, бедными на мысли и описания. Я оправдываюсь перед собой усталостью – каждый вечер, возвращаясь с работы, едва волочу ноги. Но всё же каждый раз заставляю себя писать. И это помогает мне не только упорядочить мысли, но и морально поддерживает, даёт силы двигаться вперёд. Также, как и мои друзья.

Я наблюдаю за тем, как голод и боль глушат наши мечты, превращая нас в бледные тени. Но даже здесь, среди криков и унижений, есть что-то светлое: редкие взгляды понимания, нужные слова поддержки. Эти мгновения напоминают, что мы всё ещё люди, что внутри нас есть что-то, что не могут отнять ни палки охранников, ни голод, ни холод. В этом мире боли только вера в друг друга позволяет не пасть духом.

1 января 1943 года, пятница — 1 июля 1943 года

Завод стоит – у немцев праздник. Мы все немного нервничали, думали, что они могут придумать для нас работу, несмотря на их праздники. Но, к нашему удивлению, обошлось спокойно. От нашего «доброго» полицая узнали, что в город сегодня нас не пустят. После обеда несколько ребят, недолго думая, перелезли через проволоку и направились в город, надеясь на удачу. Часа через полтора нас выстроили на проверку, и стало ясно, что кто-то донёс. Кто же? В полицейскую комнату заходил только Герман. Когда зашёл разговор о том, что это его работа, Виктор Егунов, который с Германом в одной комнате живёт, сказал, что Герман всё время лежал с грелкой. Миша тут же взвился: «Вы с ним уже снюхались?» Лишь возраст Миши удержал от того, чтобы началась драка.