адреналина в кровь, четко приказываю всем немедленно вернуться в классы и про

увиденное никому не болтать.

Оставляю на месте находки старшеклассника – никого не подпускать близко, а сам, чуть

ли не бегом, возвращаюсь в свой кабинет и вызываю милицию.

Никак не втолкую дежурному по райотделу, что здесь произошло, и откуда на школьном

подворье появилась нога. В конце концов, предлагаю ему поскорее прислать сюда своих

работников, а то, боюсь, мы здесь скоро сделаем и другие находки: ведь появление в

каком-нибудь месте любой части человеческого тела предполагает нахождение по

соседству чего-нибудь схожего. Например, другой ноги или рук, а там и до бесхозной

головы недалеко. Мне, вообще, такие находки не сильно нравятся, в особенности, когда

они всплывают в местах скопления детей…

Сидеть в кабинете не могу и возвращаюсь к чертовой кочегарке. Отправляю

старшеклассника в школу, а сам рассматриваю находку и ожидаю милицию. Назвать то, что лежит сейчас передо мной, ногой – кажется, слишком громко. Скорее, это только

небольшая часть ее: галошевидная стопа, разношенная, с опухшими грубыми пальцами, бледно-синюшного оттенка. В голову лезут всякие мысли: еще пару дней назад эта стопа

гуляла по белу свету, интересно, где ее вторая подружка, неужели где-то поблизости?

Через полчаса прибывает молоденький лейтенант милиции, садится на корточки, внимательно рассматривает стопу. Сокрушенно качает головой.

– Нам только расчлененки не хватало, – жалуется он, – и уходит вызывать транспорт для

перевозки злополучной находки.

Удивительно: чтобы перевезти несчастную стопу, милиции понадобился грузовик с

металлическим ящиком, наполненным песком!

Наконец, пришли еще два милиционера. Они долго обходят котельную

концентрическими кругами, ищут что-то, затем, несолоно хлебавши, уходят восвояси.

Кроме нашей стопы в районе котельной ничего не обнаружилось.

Рассказал об этом вечером маме, она поохала:

– Боже мой, неужели изувер у вас появился, людей убивает да тела расчленяет…

Да и у меня неприятное осталось какое-то чувство: это ж надо, в детском учреждении –

неопознанные человеческие останки! Дожили…

***

Главное началось на следующий день. Утром ко мне позвонил секретарь райкома партии

Саша Стасюк.

– Что, Бронштейн, – злорадно прошипел он, – крови жаждешь? Так мы ее тебе пустим, не

сомневайся!

Честно говоря, я даже вначале не понял в чем дело. Растерялся и переспросил, что он

имеет в виду. Мне и в голову не могло прийти, что это связано со вчерашней находкой.

– Да не валяй дурака, будто не понимаешь, о чем я говорю! – отмахнулся Саша. – Ты же

специально поднял на весь район шум, вызвал милицию из-за какой-то хрени, чтобы как

можно больше людей пострадало… Почему не позвонил вначале в райком? Чтобы мы

тебе рот не заткнули раньше времени?!

93

Стараясь говорить спокойно, я сказал, что как-то не знал до сих пор, что о подобных, из

ряда вон выходящих случаях, следует первым делом сообщать в партийные органы, а не

непосредственно тем, кто ведет практическую борьбу с преступностью.

– Какая еще преступность?! – изо всех сил завопил Стасюк, – Да это в райбольнице

позавчера больному операцию делали, да не туда ногу бросили… Новенькая санитарка

перепутала контейнеры, и вместо того, чтобы сжечь, стопу кинули в мусорный ящик, а

оттуда, видно, ее достали собаки и стали гонять, как футбольный мяч, по всей Белозерке.

А теперь у уважаемых людей из хирургического отделения из-за того, что ты поднял шум, будут неприятности. Ну, ничего, мы тебе это так не спустим!

И только тут до меня дошло: ведущий хирург нашей больницы Гаран – Сашин кум, вот