20 октября

Тяжёлый почувствовал нестерпимую боль в сердце. Эта боль чувствовалась им в ментальном теле, но она пронизывала его тело также в районе ключиц, дыхание было затруднённым.

– Зачем она так? Мне же больно, почему она такая бесчувственная. Мне лучше сейчас отвлечься, не думать о ней, и боль рассосётся, – страдальчески размышлял Тяжёлый.

– Боль не рассосётся, – услышал он голос незнакомки, – сейчас ты рассматриваешь боль пристально, и потому она занимает весь «монитор» твоего сознания. Да, со временем, ты сможешь отвлечь себя от боли, сможешь переключить внимание на другое. Но боль от этого не исчезнет, она останется и будет так же разрушать цельность всех твоих тел. Она будет скрытым ядом отравлять тебя, и при новых обстоятельствах нарыв снова даст о себе знать ещё большей болью. У тебя есть выбор, либо принять эту боль и трансформировать её. Найти её источник в себе, и понять, где ты зажимаешь в себе энергию, которая течёт сквозь твои тела свободным потоком. Либо, снова и снова вселенная будет тебя возвращать к непрожитому уроку, через боль, – её голос звучал мягко и твёрдо. Но Тяжёлому не хотелось верить в очевидность её слов, ведь признать себя источником боли означало начало перестройки всех своих убеждений. А когда рушатся пусть даже неверные и разрушительные схемы (а все схемы ложные), почва уходит из-под ног, а летать Тяжёлый пока не научился.

– Это она доставляет мне боль, это всё Фиолетик, это у неё нет совести и нравственности. Это она издевается надо мной, – возмущался Тяжёлый, – стоит мне ограничить общение с ней, и моя боль исчезнет. Нельзя же быть рядом с теми, от кого испытываешь дискомфорт.

– Смотря для чего ты живёшь, – тихим голосом ответила незнакомка, – если у тебя есть цели устроить это тело в этой жизни без боли, если твои цели в реализациях твоих социальных схем, то я не смогу тебе что-то объяснить, ведь твои глаза смотрят в другую сторону.

– А разве я могу ощутить что-то, кроме как этим телом, его органами? – вдруг перескочил на другую тему Тяжёлый.

– У тебя много тел, ты не ограничен этой физической оболочкой, но её страдания сейчас отражают то, что в тебе искажает Божественную Сущность, которая чрез тебя явлена. Если для тебя не важно, что ты Бог, если не важен тот, кто проявляется сквозь всё, что есть, как я могу тебе объяснить, что кроме этого знания ничего нет, что всё остальное только временные иллюзии туловища, – без слов сказала неизвестная в сердце Тяжёлого, и его сердце отозвалось нестерпимой болью.

– Забыть, всё забыть, жил же я нормально без этого бреда, – шмыгнул носом Тяжёлый.

21 октября

Багровая на мгновение остановилась на самой вершине низвергающегося в океан водопада… ещё мгновение, и весь столь долгий путь будет закончен…

Она стояла на высоте 120 метров и наблюдала, как капли сливаются с целым, миллионы капель…

Вот ещё одно движение, и она достигнет Дома, того, ради чего она столько протекла, сделала столько поворотов, разливаясь то широченной рекой, то струясь ручейком…

Ей так хотелось дать энергию своего знания (ведь она уже достигла океана) другим каплям, находящимся в болотах, лужах, прекрасных озёрах, не имеющих рек, бутылках с минеральной водой, фонтанах…

Она хотела дарить свою любовь им, но…

Она замерла, готовая разразиться плачем: «Зачем мне Дом, когда миллиарды капель даже не ищут Его? Конечно, это их свобода выбора, но как больно знать это и понимать, что я ничего не смогу для них сделать…»