Скажите, было ли на свете место лучше, чем истфак МГУ на Моховой – отвечу: не было и не будет! Там была такая круглая аудитория, названная почему-то «коммунистической», а когда сделали ремонт, открылась надпись: «Вход господам студентам справа». Писано не для коммунистов – ими тогда и не пахло, а для студентов. Идеология, политика меняются, а студенты остаются. Народ этот славный во все времена.

Дед мой учился тоже на Моховой, на экономическом, может, ходил в те же аудитории. А еще раньше учились там многие великие люди. Основан университет в 1755 году государыней-императрицей Елизаветой Петровной, для людей из народа – разночинцев, как тогда говорили. Любой мог поступить в него, учили бесплатно, даже денег давали на кошт. Дух Московского университета неистребим, он и сейчас – лучшее учебное заведение страны. А для меня – так и всего мира!

Поступал я на вечернее отделение, так как туда не надо было сдавать иностранный язык, который я так и не осилил, мне хватало русского. Даже зарубежную литературу недолюбливал из-за иностранных имен – раздражали! Я путался в Томах, Джеках, Мэри, Рудольфах – бросал, не дочитав. Исключение – Диккенс, у которого всегда хороший конец и предел счастья – уютный домик на старость. Ой, как это неплохо, однако! Понимаешь с годами.

Истфак был открыт, демократичен, согревал душу. Преподаватели, все увлеченные своими предметами – я бы переписал эти славные имена, но не все помню. Они учили нас думать самостоятельно, вникать в суть дела, изучать источники. Я не пропускал лекций и занятий, все было интересно. Зачем обманывать самого себя! Когда кто-то хвастался, что не готовился к экзаменам и все сдал, я думал: ну и дурак, что хорошего? Экзамены ведь заставляют тебя окунуться в мир Троянской войны, Крестовых походов, героев 1812 года,и еще бог знает чего, чем полна великая наука – История, мать всех наук. Курсовую можно было выбрать любую, но, конечно, по теме предмета, что я и сделал. Можно было писать о заговоре Катилины, изобличенного Цицероном, о культуре древнего Новгорода – любое благое начинание поддерживалось на истфаке.

Половина преподавателей были фронтовики, прошедшие войну. Они относились к нам, вечерникам, дружелюбно, по-товарищески. Более молодые держали дистанцию, но всегда были открыты для диалога, всегда были готовы ответить на интересующий вопрос. Историки – это особь статья! Увлеченные люди. Каждый несет в себе ту эпоху, которая стала для него смыслом жизни, и ориентируется в ней иной раз лучше, чем в современной. Я много видел таких примеров.

Без истории, историков люди были бы просто стадом, «Иванами, не помнящими родства», как говорили в старину. А еще хуже – «без царя в голове», чего и сейчас хватает с лихвой. Все это мы уже проходили, и расплачивались дорогой ценой: потерей целого поколения. Вспомнили об истории, традициях, когда беда подошла к самому дому. Будем беречь заветы предков – она к нам никогда и не подойдет.

Тревожно, что книгу вытесняет липкая веселуха и чернуха по зомби-ящику. Поэтов, писателей и художников заменили пошлые и наглые шоумены: «бесконечны, безобразны, в мутной месяца игре закружились бесы разны, будто листья в ноябре…» Неужто должны быть новые испытания, чтобы рассеялась, сгинула вся эта гламурная нечисть?! «Яко исчезает дым, да исчезнут…» Вопрос остается без ответа – время покажет.

Кто сейчас помнит слово «Агитпункт»? Наверное, те же, кто заседал в «красном уголке», ходил в «избу-читальню», был пионером, «соколом», «орленком», звеньевым, вожатым, состоял в комячейке, в партбюро. Избранные заседали в Совнаркоме, Наркомпросе, Совнархозе, Наркомземе, горкоме, обкоме. Получали бесконечные директивы друг от друга, которые благополучно ложились под сукно, поскольку одно их прочтение было «Сизифов труд». Не успел прочесть первую, как поступала следующая, опровергающая предыдущую.