15.05.72г.

– Что сегодня прибавилось в музее? – сходу ставит вопрос Л. Уржумов.

– Немного. Буксуем мы с этим музеем. Самому тошно…

– Начинаю тебя уважать. Потому что неудовлетворённость собой, работой своей – главнейшая черта большевика! Активнее надо искать. У Гринько столько материала о фронтовиках. Поищи среди них милиционеров.

– Схожу, Лев Петрович.

– Лучше заняться современным периодом, – продолжает Л. Уржумов.– Обязательно выйдешь корнями в 40-е, 30-е годы. Надо показывать героические и трудовые дела нашей милиции, чтоб не говорили: «Было время. Не то, что сейчас».

Активней будь в сборе материала. Для музея надо всё вырывать из зубов. Любое событие на карандаш. А то уйдёшь из отдела и тогда к нему не подступишься. Я тебе всегда окажу поддержку. Взять наш университет культуры. Мы делаем небывалое дело. Прививаем культуру работникам милиции. Давайте избавляться от серости и нищеты. Этого раньше никогда не было. Забудется всё. Ты уйдёшь, я раньше уйду из органов. Поэтому всё надо собирать и изучать.

(По весне мы уже прослушали по программе университета культуры «Старинные романсы» (Ю. Воронцов). К. Бахтина заодно провела конкурс на знание правил этики. «Добавили» нам культуры в этом сезоне и приезжие лекторы, Т.Н.Левашова, А. Верб (г. Ленинград).

Т.Н.Левашова говорила о «Внешности и обхождении»:

– Чисто советского этикета нет. Демократичность, простота, естественность – главные элементы нашего этикета. В его основе – уважение к людям, гуманизм, чувство собственного достоинства.

Работнику милиции надо знать обычные правила этикета и нечто более того. Психологию, педагогику… Обогащаться литературой.

У нас уважают людей умных, образованных. Мимика, жест должны быть в меру. Приятна улыбка работника милиции. Она может быть и красива, и учтива. Скромность – признак воспитанности).

…Рядом с нашей музейной комнатой работники штаба (А. Манущев) оборудуют методический кабинет. Грубовато. Наш светлее, изящнее, много белизны.

– Чуланов наделали, – замечает Л. Уржумов об этом кабинете. – Раньше в таких муку хранили…

Кто-то назвал его «комнатой смеха». Л. Уржумов хочет открытие музея приурочить к открытию этого «чулана», где мы заодно оборудуем свой «закром». Материала очень мало. Ю. Черезов делает кое-какие фотографии, мы пишем тексты.

– Очень хорошо, – хвалит Л. Уржумов.

Я не радуюсь его похвале. Через пять минут он может вернуться, всмотреться и предложить: «Думается, здесь лучше будет вот так. А вот это не пойдет. Не годится. Не смотрится. Потолок надо обить картоном. Надо думать, искать. Наше оружие – культура, эстетика исполнения. Пусть посмотрят и скажут: «Вот так надо делать и нам».

С 15-суточником в музее драим пол. Жара за тридцать. Чтоб легче дышалось, выплёскиваю на пол ведро воды.

Раскладываем экспонаты по витринам, в том числе книги, подаренные нам воронежскими писателями, П. Прудковским, Ю. Гончаровым, В. Карповым. В. Карпов принёс свою «Чёрную Калитву». Пошутил: «И годков мне не так много, а то одно забудешь, то другое потеряешь!

Заходит комиссар с членами коллегии:

– Покажем музей всему Управлению, всем РОВД. А то некоторые сомневаются в его наличии.

– Лев Петрович! – кричит А. Мёдов. – У меня есть дореволюционный телефон. Куда его поставить?

Значит, придётся искать и оборудовать для него место. Через несколько дней Л. Уржумов обнаруживает, что мало в музее о 24 съезде КПСС, о подготовке к 50-летию СССР. Снова надо что-то выбросить, передвинуть, расположить новый экспонат.

…За день успеваю побывать у ветерана В.Р.Баркалова (Коминтерновский район), у А.И.Гринько в областном краеведческом музее. Рассказал он о частях НКВД, защищавших Воронеж. Упоминается в документах милицейский батальон. Больше о нём никаких сведений нет. А. Гринько пишет книгу о Воронеже с предварительным названием «Сражающийся город».