– Какого хуя он долбит? - Марек поморщился. – Пугает народ, мудак старый, с молотком!

– Рядом с ним повариху бы нашу поставить, – здраво рассудил Илья, – с серпом! Хорошая бы, статуя получилась, в назидание народам древности. Вообще-то, обед, наверно.

– Давай сейчас не пойдём, - предложил Марек, – сейчас там очередь, а попозже пойдём. Давай ещё по одной, для аппетита, и обсудим план сражения.

Они дали ещё по одной.

– Главное... – выдохнул Марек и замолчал, занюхивая кусочком хлеба.

– Главное, что бы костюмчик сидел! – перебил его слегка окосевший Илья.

– Да не болтай, – отмахнулся Марек. – Главное, чтобы быстро и с наименьшими потерями. Блицкриг, отец, понял? – после этого, он путано, но напористо, в течение примерно десяти минут, излагал своё видение женской психологии (отец, я знаю, что говорю), сопровождая свою речь, энергичной жестикуляцией.

- Слушай. Мы жрать-то пойдём? - утомившись слушать этот затянувшийся монолог, спросил, наконец, Илья.

– А? – Марек сбился с мысли и остановился на середине фразы. - Жрать? А конечно... Жрать – это святое. И бабы – это святое. Вот я, люблю жрать, и я люблю баб. Я, святой человек, отец. А ты думал...

Когда они появились в столовой, вернее у столовой, потому что это была большая площадка, примыкающая к кухне, сверху закрытая большим тентом.

Так вот, когда они появились там, весь народ уже питался, как будто, только за этим сюда и приехал, активно гремя ложками и вилками о металлические же, миски. Директор базы, чинно прохаживался тут же. В окошке раздачи, Илья увидел Анюту. Она стояла, облокотившись на прилавок, и равнодушно следила за плановым процессом приёма пищи. Вот посмотрела на них и на лице её появилась странная полуулыбка. Илья, обрадовавшись, хотел было улыбнуться ей в ответ, но тут вовремя заметил, что, глядя на них, начали улыбаться и другие люди. Тут только он сообразил, что они, сгоряча раздевшись по прибытию, явились в столовую в одних трусах. Почему-то на их базе считалось неприличным принимать пищу, не надев брюк.

Короче, друзья были смущены. Но надо было знать Марека, он от смущения становился ещё более развязным:

– Ну что дорогой друг? – официально спросил он Илью. – Пойдём, пожалуй, подкрепимся. И бодро направился к раздаче. Делать было нечего, не стоять же одному под перекрёстными взглядами, и Илья устремился за ним. Директор стеной встал у них на пути:

– Почему молодые люди, опаздываем? Почему э... без штанов?

Сражённый таким напором нравственности, теснимый директором Марек не нашёл, что ответить кроме, как задать откровенно хамский, встречный вопрос:

– А вы почему без волос? – сказано было тихо, но все услышали.

Илья краем глаза заметил, как Анюта прыснула в ладошку и отвернулась. В окошке показалась любопытная физиономия поварихи. Директор покосился на них, лысина у него начала темнеть. В столовой нависла предгрозовая тишина, даже ложки казалось, стали стучать тише. "Сейчас выпрут" - подумал Илья. Но ничего подобного не случилось, воспользовавшись возникшей паузой, Марек ловко обогнул директора, и, схватив поднос, уже приплясывал перед раздачей, а Анюта, которая очевидно была на их стороне, принялась выставлять полагающиеся им чашки с первым и вторым.

– Если подобное повторится, в следующий раз останетесь без обеда! – рявкнул ему вслед директор. Но инициатива уже ушла из его рук. Не обращая больше на него внимания, Марек, гримасничая и остря по поводу здешних патриархальных порядков, в конце концов, Анюту рассмешил, правда, при этом, увлёкшись, чуть не опрокинул себе на трусы тарелку с горячим супом.