Отмечали тройными и ударными дозами водки, пива, воблы и крупными кусками нарезанной колбасы «Докторская».

Причём с каждым годом события у них обрастали новыми подробностями, вплоть до того, что сам Никита Сергеевич выходил успокаивать разъярённую толпу и обещал разобраться с продажными судьями и недружелюбными горняками.

А два брата-погодка лет шестидесяти, из тех, что могли ещё запросто сказать Старостину: «Эй, Коля, когда же играть то будем, а?», даже получили в честь этого события погоня лова – Орехов и Зуев.

Уж больно сильно они напивались в тот день, 11 августа, причём из года в год, хотя и не в этот день тоже…

Много лет спустя я тоже стал экстремистом.

Экстремизм был всегда.

Например, матч с «Динамо» Киев в мой день рождения.

Закрытие всемирной Универсиады в Москве 25 августа 1973 года. «Спартак» победил, что тут началось!

После игры было перевёрнуто несколько машин и газетных киосков, толпа рыл в семьсот прошла гребнем по направлению к Комсомольскому проспекту. Зажжённые из газет факелы бросали во все стороны, возникали лёгкие локальные пожары.

Стычки с мусорнёй повсеместно. Драки и мордобой.

И это было при Брежневе, в годы застоя!

Об этом не писали и не могли писать ни в какой прессе.

Тогда мне это очень нравилось, с удовольствием принимал в этом участие. Не жалею ничуть!

«Всякому овощу – своё время».

Всегда были и будут люди, которые осуждают или оправдывают это.

Это жизнь – переоценка ценностей, как говаривал старина Фрейд.

Экстремизм был всегда, Орехов и Зуев это очень чётко понимали.

Аксиома.

У родителей были чудесные друзья. Семейная пара врачей-стоматологов.

Мы часто бывали у них в гостях, а те были очень дружны с Муслимом Магомаевым.

И частенько уговаривали Муслима Магометовича сесть за семейный рояль.

Я завороженно слушал «Вдоль по Питерской», популярность его тогда была безгранична.

А дома хранил в качестве реликвии обложку от пластинки с автографом Большого Певца и Композитора.

Однажды Магомаев помог мне попасть на хоккей, ну, как помог…

Октябрь 1970 года, второй финальный матч за Кубок европейских чемпионов по хоккею, ЦСКА – «Спартак» (Москва).

Первый матч «Спартак» выиграл, всё решала вторая игра.

Ажиотаж на этот матч во Дворце спорта «Лужники» был страшный.

На игру накануне мы каким-то чудом попали, а на вторую билеты достать было практически невозможно.

В левом крыле Большой спортивной арены была специальная касса, где продавали билеты по брони ЦК партии, МГК КПСС и прочих КГБ СССР.

Там сидела кассирша с добрым лицом Эльзы Кох и причёской Людмилы Зыкиной.

Перед ней был список с фамилиями всех этих лиц гражданской наружности.

Подходит солидный дядя в норковой шапке и с мохеровым шарфом наперевес, говорит фамилию и до кучи тычет красную, как кровь невинного младенца, съеденного Олегом Ивановичем Романцевым, ксиву в узкое окно-амбразуру.

Тётя ведёт наманикюренным пальцем по списку и с остервенелым чувством глубокого удовлетворения вычёркивает фамилию Задрищенко.

Про эту кассу знали многие, но как там взять билет?

Аккурат за час до игры подходим с другом к кассе и начинаем давить косяка в сторону вожделенного списка. Но фамилий не видно, да и ксивами ещё не обзавелись по малолетству.

На хоккей хочется попасть так, что сверлит аж в поджелудочной железе и сводит палец на левой ноге, как при виде красавицы Милен Демонжо в легендарном фильме «Фантомас».

Друг толкает меня прямо на амбразуру кассы и шепчет в ухо:

– Ты же похож на Магомаева, соври чего-нибудь.

– Дайте два билета на фамилию Магомаев, – отмороженно говорю я прямо в причёску тёти Эльзы.