– Прочти мне этот шедевр…
– Пожалуйста! Но, в переводе на русский это будет так…
И Мерилин фон Бруннен читает Соне стих, от которого я, видавший виды котяра, краснею…
Эротического удовольствия, признаюсь, я не получил. Не догоняю, наверное. – Зато моя хозяйка тысячу евро сэкономила!
– Ну, тебе, пожалуй, еще рано так пиариться. – резюмирует Мерилин. Сначала выйди хотя бы на рынок, поосмотрись, привыкни, пообщайся с народом.
Мерилин была писательницей со стажем. Они давно дружили с моей хозяйкой.
В Германии, в маленьком городке Кляйнштадт, уже вышли три ее книжки со сказками для детей.
И роман для взрослых «33 эротических сна», от которого дрогнул весь ее городок, а особо моральные соседи-бюргеры перестали привычно кланяться.
Ни денег, ни славы всемирной Машка пока еще не добилась.
Но дело это наживное. Подруга уверена, что станет несметно богатой и знаменитой. И после этого точно пригласит Соню. И меня, конечно! К себе, в гости, разделить радости ее сказочных побед.
Вот тогда -то мы с ней, втроем, таких шедевров накропаем! Весь мир содрогнется!
Короче. Прислушаться к советам маститой подруги было разумно.
Но будут ли улетать книги с такой подозрительной фамилией, которая красуется на обложке и явно отпугивает читателей!
Меня бросает в холодный пот. Хотя коты, говорят, не потеют.
Проценты в ломбарде растут, время бежит, ящики с книгами Говерлой застыли в нашей прихожей. А драгоценности в ломбарде! Мой медальон! Как же мне помочь хозяйке?
А, может, мне вышиванку на себя нацепить? И красные шаровары! А Соню украсить веночком с цветными ленточками.
Ну, тогда уж и борща украинского кастрюляку наварганить? С чесноком и сметанкой! И в люди. На рынок. С промоакцией! С поварешкой. Одноразовой посудой.
Примазаться, так сказать… показать, что не чужие мы!
Но с такой фамилией, как у нас! Какая вышиванка! Еще и побьют!
Или заколоть мне за уши ермолку? Прицепить по кудрявому пейсу! И на израильский рынок? Прямо в их посольство.
– Купите книгу, братья евреи! Свои мы, свои! Цукерманы!
Но у Сони волосы не кудрявые! Нос не горбинкой! И на идишь она ни бельмеса. А уж я тем более. Со своей – то космополитической рожей! Вот же надают по ушам! Ой, какой кошмар!
И куда нам, бедным, деваться с такой фамилией!
Я прозаик. Пишу про заек
Говерла из книг вздымается к потолку. Я взираю с ее высот, развалившись на соболином меху. Успокаивает мысль, что Говерла мелкая сопочка в сравнении с Эверестом.
Мне беспокойно. Снятся кошмары о конце света. Соне тоже эта гора книг не в кайф. Ломбард кровожадно требует денег.
Клеить плакаты на столбах, с объявлениями о чаепитии с писательницей, как советовала Мерилин, мы не стали.
Но о выходе к людям призадумались. Ярмарка! По телеку всю неделю трезвонят о ней! И как же тут без рекламы?
Кто у нас Соня? Прозаик! Соня снимает фото неверного мужа из рамки. Засовывает в рамку белый лист с текстом. «Я прозаик. Пишу про заек»
И вот, мы на Печерске, на ярмарке.
Покупателей, потенциальных наших читателей-тучи. Как обалдевших ворон в киевском небе, в аномально жаркую зиму. На ярмарке в два ряда установлены палатки. Продают картошку, свеклу… Рыбку парную и охлажденную.
Ярмарка сельскохозяйственная. Народ с тележками и сумками снует между палаток, весело скупая дары щедрой украинской природы.
Мы в растерянности застываем между рядов. Уставились на палатки. Обе руки у Сони заняты.
В одной я, в контейнере. Литературный талисман! В другой руке две упаковки книг.
Рядом голубая палатка. Деловая блондинка, с русой косой, продает сыры. Радамер, Маздам, Гауда…
Народ цепочкой выстроился за деликатесом. Мелькают руки блодинки в перчатках и дорогих часах. Не иначе, швейцарских!