В свое время, когда Пчелкин просил инспектора службы занятости информировать его при случае о любом освободившемся и мало мальски подходящем тепленьком местечке, он никак и не думал, что все будет так буквально. Что ж, как говаривал классик, учиться никогда не поздно. Да и место, действительно, тепленькое. В начале отопительного сезона запустил установку, с окончанием – выключи. И все это время следи за стрелочками приборов, да и пиши свой роман. Самое главное, целое лето отпуск, а это будет даже покруче чем у учителей. Только работа не такая нервная, просто мечта, решил для себя Корней.
Что касается романа, то терпения у Корнея Пчелкина не хватило. Нет, не в смысле писать гениальный труд, а обивать пороги издательств и редакций. К тому же, один вредный издатель попросил вместо романа написать всего лишь серию рассказов. Мол, это не их формат, а вот короткие рассказы, это как раз то что сегодня нужно современному продвинутому читателю. Да и литературные журналы охотнее берут к публикации короткие рассказы, а не бесконечные сентиментальные романы про девичьи слезы. Или того хуже, про шумящий лес. Корней каждый раз одобрительно кивал, но писать рассказы так и не надумал. А для себя он твердо решил: хоть всю зиму не будет выходить из кочегарки но роман все же напишет.
Кардиологический роман
I
Корней Пчелкин никогда не думал становиться писателем. Нет-нет, всю свою сознательную жизнь он, конечно, пописывал понемногу. В свое время, даже сотрудничал не только с газетой «Коммунист», но и с множеством заводских многотиражек. Потом набил руку на кроссвордах и был желанным гостем практически во всех редакциях районных газетах области. Но расцвет его газетного ремесла пришелся на перестройку.
Не будучи обученным большим премудростям журналистских жанров, Корней стремился писать только правду. Вымысел ему был просто чужд. Если, конечно, не считать панегириков к дню учителя, медработника и прочим профессиональным праздникам. Для другого ему просто не хватало полета фантазии. За тягу к правде и полное отсутствие этой самой фантазии Пчелкина не любила власть и особенно некоторые чиновники местной администрации. Да и кому из местных князьков в красном доме охота было еще и читать в газетах то, что на самом деле и так все знают. То, о чем одни привычно помалкивают, а другие судачат по всему городу, на каждом перекрестке. Поэтому расцвет газетного ремесла Корнея Пчелкина, как раз и пришелся на перестройку. Все о чем так смачно судачили по подворотням можно было выплеснуть на газетные полосы. Это ни звездный час и даже ни месяц, а целые годы пахоты на районной ниве всеобщего молчаливого всезнания.
Острое, правдивое перо Корнея прошлось тогда не по одному чинуше, и не по одной голове администрации. Даже областная газета однажды напечатала его фельетон. После чего главу района отдали под суд, что в те времена бывало крайне редко. Украденных миллионов так и не нашли, а отстранение от должности на три года, условный срок и штраф в несколько десятков тысяч деревянных рублей было гораздо привычнее.
Корней Пчелкин хотя и очень загордился, но все же становиться писателем он и тогда не мечтал. Да и зачем?! На перестроечные гонорары он купил подержанный Мэрс, выучил сына в Америке. Тот, правда, вскоре вернулся назад. Не поддался на посулы загнивающего капитализма. Люди по этому поводу сочувствовали Корнею, но в глаза не говорили. Да и представьте себе, что сын ветерана перестройки, этакого районного инвалида гласности вдруг не остался в этом американском рассаднике правды и демократии. Это похуже чем, в своё время, дочь третьего секретаря местного горкома партии по идеологии, оставшаяся в Финляндии во время профсоюзной турпоездки. Видать не по вкусу пришлась отпрыску хваленая свобода на папашиной лопате.