Если честно, я всегда подозрительно относился к людям в длинных плащах. Особенно, если встречал их на пути каравана. Ведь под подобной одеждой можно было спрятать всё, что угодно. При должной сноровке, даже гранатомёт. И вообще, во всём этом облачении неизвестный путник больше походил на заправского ковбоя из фильмов про дикий запад. Для полного сходства ему не хватало разве что пары револьверов и лихого скакуна.

Не убирая пальца со скобы дробовика, я приветливо поднял левую руку. Старик спокойно кивнул. Его узкие прищуренные глаза внимательно меня изучили. Я двинулся к нему, обходя по небольшой дуге, чтобы осмотреть участок земли за его спиной. Ко мне тут же присоединился ещё один охранник-казах с потёртым АКСУ в руках, обходя путника с другой стороны.

Всякое бывало. Не исключено, что, несмотря на отлично просматривающуюся местность, где-нибудь рядом лежит целый отряд бандитов, прикрытых брезентом и присыпанных землей и обрывками травы.

– Ас-саляму алейкум, почтенный, – с очень своеобразным акцентом произнес подходящий к нам Уджаев.

Вообще здесь очень свободно говорили на двух языках – русском и казахском. Как мне объяснили местные, так было и до Великой Катастрофы. Но вот если забраться намного южнее, в те края, где лесостепь сменят самые настоящие горы и пустыни, то услышать родную речь будет практически невозможно.

– Добрый вечер, – кивнул старик.

Я бросил быстрый взгляд на купца. Приветливая улыбка украшала его широкое азиатское лицо. Но, несмотря на это, он не спешил приближаться к незнакомцу, засунув большие пальцы под ремень брюк и поправляя его под складками нависающего живота.

За его спиной из открытых дверей ржавой кабины выглядывали наш погонщик и ещё один охранник с проверенным временем АК-74 в руках. Почти от каждой повозки также отделилось по человеку с оружием, которые медленно двинулись к зарослям переродившегося кустарника. На крыше средней телеги блеснул зайчик оптического прицела.

Следом за Анарбеком следовал наш логист Азамат Бикашев. Это был высокий, немного худощавый мужчина средних лет. Мне почему-то казалось, что он всегда был чем-то недоволен. Одет он был в светлую рубаху, расшитую золотым национальным узором. На бедре пристёгнутая кобура с пистолетом, а подмышкой зажата грубая коричневая папка, туго набитая бумагами. Дополняли его облик армейские брюки пустынной расцветки и такие же берцы песочного окраса.

На голове красовалась небольшая тюбетейка с таким же узором, как на рубашке. Выглядела она весьма потасканной. Засаленный кантик буквально сверкал в лучах вечернего солнца. Причём носил он её сильно сдвинутой на затылок, и у меня иногда складывалось впечатление, что она буквально прибита к нему небольшим гвоздиком. Потому что другого объяснения тому, почему тюбетейка не сваливается, я не находил.

Тем временем Уджаев остановился в паре метров от старика и, смотря куда-то вдаль мимо его плеча, сказал:

– Не сочти за неуважение, но есть ли при тебе оружие или что-то, что может нам угрожать?

– Нет, – хмыкнул старик.

– Тогда, чтобы мне быть спокойным, мы осмотрим твои вещи. Знаешь же, что так надо?

Старик молча кивнул и развел руки в сторону, не сходя со своего места.

Анарбек сделал еле заметный жест головой второму охраннику, и тот стал быстро обыскивать путника. Парень пробежался по рукавам и штанинам, поднимая облачка пыли своими быстрыми и резкими похлопываниями. Потом откинул обе половинки плаща старика и, не обнаружив ничего подозрительного, заглянул в рюкзак.

Всё это время путник, вернув руки в их исходное положение, спокойно наблюдал за всем происходящим.