Я присел на колени и стал перекладывать с земли в рюкзак своё мелкое барахло. Надо было ещё успеть привести себя в порядок, освежиться и зажевать пару листков переродившегося щавеля, прекрасно очищающего зубы и освежающего дыхание. А ещё унести на кухню все грязные плошки, оставшиеся после ужина.

Рассвет уже окрашивал розово-оранжевым свечением тонкую полосу на горизонте. Самое опасное предрассветное время только что миновало, и смена обещала быть спокойной. Мне предстояло просто следить за тем, чтобы не произошло ничего подозрительного, пока караван сворачивается после ночёвки и готовится выдвинуться в путь.

Я был этому очень рад, потому что как раз будет время поразмышлять над услышанной историей. Все караванщики знали, что если никаких неприятностей не произошло во время движения, то именно предрассветные сумерки становятся вторым по степени риска временем суток.

С наступлением ночи можно опасаться только диких хищников. А вот в предрассветной прохладе вполне могли появиться звери и похуже. Те же бандиты. Расчёт был прост. Большинство людей в это время всегда спит самым крепким сном. А время реакции тех, кто бодрствует, значительно хуже, даже несмотря на огромное количество выпитого тонизирующего отвара.

Впрочем, я не особо переживал за это. Главное было не позволять себе комфортно обустроить свой пост, чтобы не было соблазна случайно задремать. К тому же смены в караване Уджаева были рассчитаны так, что времени на отдых вполне хватало. Так что каждый заступающий на пост охранник всегда был бодр и свеж. Если только не сидел всю ночь у костра, слушая истории загадочного путешественника.

Но мне повезло и здесь, так как моей зоной ответственности выступала та самая повозка, на которой был установлен ДШК. Так что Столяров практически всегда находился рядом. А вид этого крепко парня у крупнокалиберного пулемёта всегда внушал спокойствие. Да и дополнительная пара зорких глаз никогда не была лишней.

Разобравшись с посудой и умыв лицо, я решил ещё раз уточнить у Коновальцева план на будущую стоянку. Получив клятвенное обещание, что он обязательно продолжит историю, я подхватил с земли рюкзак и направился к своему посту. Забравшись по лестнице на небольшую площадку верхнего яруса повозки, я быстро перекинулся парой фраз с охранником-казахом.

Ночь прошла спокойно. Большую часть времени тот просто просидел за одной из двух светозащитных перегородок. Их устанавливали на крышах и на земле по всему периметру, так, чтобы свет ламп не выдавал местоположения охранников. Конечно, при организованной атаке большой, а главное слаженной группы людей подобные уловки были малоэффективны. Но такие нападения уже давно являлись большой редкостью.

Я прислонил рюкзак к светозащитному экрану и несколько раз прошёлся по крыше телеги, чтобы взбодриться. Степной ветерок приносил пряный аромат трав, отошедших от дневной жары. Светлая полоса на горизонте становилась всё больше и больше с каждой минутой, предвещая скорое наступление одного из самых красивых зрелищ в мире – рассвета.

«Интересно, а Айгуль смогла бы нарисовать его таким, словно он замер на полотне? – пришла мне в голову любопытная мысль. – Чтобы казалось, будто ещё чуть-чуть и солнце двинется дальше? Надо будет вечером расспросить у Коновальцева, какие ещё картины она рисовала».

На крышу соседней телеги забрался охранник с биноклем. Я некоторое время наблюдал за его действиями. Он очень методично, видимо поделив в голове степь на сектора, осмотрел каждый из них. Закончив изучать местность, он тут же стал помогать сматывать проводку ночного освещения. Для этого ему пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до лампы во влагозащитном кожухе, закреплённой на высокой жерди.