Он был прав. Картина зацепила меня настолько, что я даже не стал рассматривать другие представленные работы.

Я не очень верил в судьбу, предначертания и различные знаки. Но именно эта ситуация вынуждала меня прямо сейчас начать пересматривать свои убеждения. Ведь контур человека рядом с УАЗ-иком были явно моим. Да, собственного стального коня я не спутаю ни с каким другим. Вон даже тёмный мазок на капоте, как раз в том месте, где у меня реальное ржавое пятно и вмятина.

«Ну нет. Просто воображения разыгралось, – подумал я. – Мало ли сколько народу гоняет по степям на точно таких же машинах? Просто распространенный образ… Но почему именно здесь? Почему именно эта девушка нарисовала всё так реалистично? Почему я сошел с маршрута и уткнулся именно в этот посёлок? Почему я недавно поцарапал ногу, увидел указатель на ледник именно в этом месте, а не каком-нибудь другом? И, в конце концов, почему на картине этот человек держит в руке ту же самую шляпу, что сейчас находится у меня на голове?»

– Две с половиной. – Я вновь попытался скинуть цену.

– Мы половинки и четверти не берём. Сказал же! – Камиль явно начинал раздражаться. – Либо четыре монеты, либо давай прощаться. Закрываться надо, дела ждут…

– Хорошо, четыре, – тяжело выдохнул я.

Барыга неохотно протянул мне свою пухлую руку. Я пожал её в знак окончания торгов и отказа от претензий по цене. Камиль легонько кивнул, скорее просто по привычке, нежели действительно был рад заключенной сделке. А у меня вообще складывалось такое впечатление, что судьба этой лавки его и не заботит вовсе. Словно он просто вынужден здесь находиться в силу каких-то обстоятельств.

– Айгуль! – крикнул он в дверной проём, из которого доносилось приглушенное позвякивание стеклянных банок.

– Да, Камиль Испаич.

– Воды стакан с ледника принеси. И сейчас ещё шесть литров нальешь. И это, тряпку какую-нибудь тоже найди, мазню твою завернуть…

– Картину купили?! – тут же воскликнула девушка, словно не веря своим ушам.

– Купили, купили… Ты не расслабляйся особо, это ничего не значит. Один чёрт завтра всё это уберешь отсюда.

– Но, Камиль Испаич…

– Никаких «но», неси воду давай! – резко оборвал её барыга, добавив пару крепких выражений на казахском.

– Давай флягу свою и термос сюда неси.

– Я бы предпочёл сначала получить бесплатный стакан. В рекламных целях, так сказать, – улыбнулся я

Камиль открыл было рот, очевидно, собираясь высказать мне всё, что он думает о моих манерах, но тут где-то с другой стороны здания заскрипели ржавые петли массивной двери.

– Камиль Испаич, вы здесь? – громко крикнул сухой мужской голос, глухим эхом раскатившийся по всему помещению.

– Здесь. Чего хотел?

– Сафаргалеевы платить не хотят. Говорят, срок аренды не вышел! – отозвался хрипун.

Судя по всему, человек стоял где-то на пороге и кричал в открытую дверь, почему-то не собираясь входить внутрь.

– Что значит «не хотят»?! – воскликнул Камиль и поспешно перешел на казахский язык, громко ругаясь и выходя из лавки.

Из его слов я примерно понял, что он поносит как Сафаргалеевых, так и его собеседника за то, что тот слишком громко говорит о вещах, не предназначенных для чужих ушей.

Стоило Камилю покинуть помещение, как из дверного проёма тут же выскочила Айгуль, держа в руках оранжевый пластиковый стаканчик, покрытый капельками драгоценной влаги. Девушка выглядела очень взволнованной. Она покосилась в сторону удаляющегося барыги, а потом устремила на меня взгляд своих прекрасных глаз.

– Ты картину купил? – выпалила она, протягивая стакан.

Я кивнул. Айгуль внимательно меня осмотрела, словно выискивая какую-то скрытую деталь, которая была для неё чрезвычайно важна. Я же, взяв небольшой стаканчик, сделал осторожный глоток. Вода была действительно ледниковой, её вкус было не возможно ни с чем спутать. К тому же у меня почти сразу свело зубы от холода.