Бегущие за УАЗ-иком собаки вскоре отстали, видимо, проводив его до границ своих владений. Мне попались несколько пожилых людей, сидящих в тени небольших деревьев рядом со своими домами.

Судя по всему, поселение было интернациональным. Что ж, это было вполне логично. Близость караванного пути давала о себе знать. На оконных ставнях многих домов, выкрашенных голубой краской, красовался казахский орнамент, выполненный золотым цветом. Порывы горячего ветра приносили характерный запах навоза, а так же приглушенное мычание и блеянье домашней животины.

Широкая дорога в скором времени плавно перешла в пыльное раскатанное пятно, на краю которого стояло одинокое одноэтажное здание из силикатного кирпича. Судя по копоти, крепко въевшейся в раствор между ними, его очищали уже после удара Катастрофы. А вот стёкла, похоже, были родными. Я давно таких не встречал. Огромные квадратные оконные проёмы размером примерно два на два метра были заложены цветной разнобойной мозаикой синих и зелёных стеклянных блоков размером чуть больше ладони.

Всё пространство перед постройкой было покрыто следами шин и копыт животных. От последних осталось огромное количество лепёшек и небольших зеленоватых куч, высыхающих под палящими лучами солнца.

Закончив беглый осмотр, я уже хотел прибавить газу и проехать мимо, так как последний указатель заправки явно направлял меня намного дальше. Но большая вывеска над дверью здания всё-таки скорректировала мои планы.

– Глубокий погреб. Ледник. Холодная вода, – прочёл я вслух хриплым голосом и плавно повернул руль, сбавляя скорость.

Нарваться на ледник было настоящим везением. К тому же я был вынужден признать, что явно отклонился от изначально задуманного маршрута. Сколько бы я не напрягал память, так и не мог припомнить наличие ледника в этой области. Несмотря на верный вектор движения, похоже, я сильно от него отклонился.

Но, как говорил Сарсеныч, нет худа без добра. Ледники встречались нечасто, а их пользу невозможно было переоценить. Когда небо пыталось расколоться на множество кусков, а чёрная сажа покрыла всё вокруг, наша Земля тоже начала меняться. Многие называли это явление «перерождением». Внутри неё образовались большие полости, вызванные никому не известными аномалиями.

В этих странных пузырях всегда нарастал лёд. Красивый, чистейший лёд. И сколько бы его оттуда не выгребали, он всегда появлялся вновь. Талая вода из этого льда обладала настоящими целебными свойствами. Раны, промытые ею, переставали гноиться и затягивались значительно быстрее. Для питья она тоже годилась, значительно улучшая общее состояние организма, увеличивая выносливость и прибавляя сил. К сожалению, процесс намерзания льда был очень долгим, как следствие, такая вода имела весьма ощутимую стоимость. Так что попросту её никто не тратил, приберегая для особых случаев или крайней нужды. Впрочем, иногда можно было порадовать себя кружкой кристально чистой талой воды.

Я тут же представил, с каким удовольствием смочу обрывок ткани и приложу к расцарапанной ноге. Во время одной из остановок среди опустевшего безымянного посёлка я случайно наступил на кусок деревянного бруса, прикрытого пожухлой травой. Как оказалось, он лежал на краю небольшого углубления.

Увесистая деревяшка, поднятая весом моего тела, тут же хитро вывернулась и сильно ударила меня по голени. Вдобавок ко всему, штанина видавших и лучшие времена брюк не выдержала и разошлась по шву так, что старый кусок древесины ободрал мне кожу и оставил добрый десяток грязных заноз. И это хорошо ещё, что в брусе не было ржавых гвоздей. Тогда я подумал, что это тонкий намёк от высших сил, что мне следует быть более острожным в заброшенных посёлках и штаны новые тоже не помешают.