– От ведь, дурак-то я какой… совсем за всеми этими страшилками – угрозами о том, чтобы представиться-то я и позабыл… Виктор.

– Лёля.

– Как-как?

– Лёля. Оля.

– А-а-а-а… Олька. Так бы сразу и сказала. Романтичная ты барышня, Лёлька, – подсмеял меня Виктор.

Минут через 15 в комнатушке уже было гораздо теплее. За это время я настрогала колбасы, хлеба и свежих помидоров с огурцами и зубчиком чеснока, присолив слегка это блюдо, соорудив что-то подобие салата. А Виктор накатил почти по полному стакану вина.

– Ну что, Оля – Лёля, за знакомство!

– За знакомство, Виктор, – тоном приговорённой к смертной казни ответила я.

– Да расслабься. От этого ещё никто не умирал.

– Умирали. Я знаю…

– Ну это – если множественные порывы. И то – умирают уже от потери крови. Тебе это не угрожает, обещаю.

Выпили. Вино оказалось не самим плохим. Закусили.

– А как ты пьяным за руль-то сядешь? – недоумённо спросила я Виктора.

– Не боись. Вино у меня выветривается быстро. Наша автобаза – как раз на въезде в город по этой трассе. Завтра, то есть – уже сегодня – мне на работу во вторую смену. Так что единственное неудобство предстоит тебе – добираться на автостанцию своим ходом. Хотя… могу кого-нибудь из мужиков, выходящих на линию, попросить забросить тебя туда… не бесплатно, естественно.

– Не надо… сама доеду! – зло парировала я.

– Да шучу, шучу я. Неужто думаешь, что я совсем уж конченный негодяй?

– Не совсем, но конченный.

– Ха-ха-ха! – от души расхохотался Витёк, – ну ты меня и уморила. Тебе ещё не жарко одетой-то сидеть? Раздеться немного не желаешь?

Я уже действительно немного начала париться. Поэтому стащила с себя пальтушку и замерла, встав со скамейки, в поиске местечка куда бы её примостить.

– Давайте, мадам, я за Вами поухаживаю. Надеюсь, что Вы уже не мадемуазель?

– Расслабься, за совращение малолетней не посадят. Впрочем, и гордиться особо тебе тоже будет нечем: первым у меня, слава Богу, не ты будешь…

– Какие мы грозные… а ты погляди…

– Какие есть… не нравится – не кушай.

– Именно такие-то кусаки-забияки мне и по вкусу, – возразил мне мой спутник…

Налили ещё по стаканчику… закусили.

– Ты куришь? – спросил Виктор.

– Угощай. Надо же хоть чем-то себе себестоимость набить,

– И с чувством юмора у тебя неплохо. И это я люблю.

Закурили, не выходя из домика, использовав в качестве пепельницы найденную в углу комнаты чистую пустую жестянку из-под консервов.

Покурив, Виктор потянулся как сытый кот, отошёл в угол возле двери, спустил штаны, помочился в стоявшее там ведро и ополоснул свои причиндалы водой из чайника, стоявшего на плите и разбавленной из ведёрка с третьей стороны стола. Я его сразу как-то и не заметила.

– Иди, облегчись да подмойся, чтобы от тебя селёдкой не воняло, принцесса.

– Не хочу!!

– Иди-иди… полдня в туалет не ходила. Сдурела что ли?

Против разумного довода не попрёшь… Пришлось плюнуть на стыд – не выходить же на холодрыгу уличную ради этого, присесть над ведром пописать и тоже подмыться… Вот незадача: вытереться-то нечем…

– Рядом на гвоздике – туалетная бумага висит, – понял причину моего подвисания Витька, – и иди стелись. Время идёт.

В качестве туалетной бумаги использовались обычные, не туалетные, газеты… Н-да уж… Но всё же лучше, чем просто ладошкой.

Туалет провела, пошла стелить постель… Раскатав рулон, постелила предусмотрительно захваченную Витькой простынь, надела наволочку на единственную подушку и накинула вторую простынь, поверх которой уложила то, что по идее должно было служить одеялом…

– Ну-у-ус-с-с, мамзель, прошу в постель, – шлёпнув слегка меня по заду ладонью, в которой свободно поместилась моя ягодичка, скаламбурил мой весёлый насильник.