Сегодня был знаковый день: у нас, наконец, наладилась работа в операционной, и мы приступили к своим непосредственным обязанностям. Как раз заканчивал свои операции травматолог, и следующим на очереди был я – предстояло избавить двух юных матросов от паховых грыж. Как известно, время за работой летит не заметно. И к 17 часам, следующей своей пробе на камбузе, я изрядно проголодался.

На вечерней пробе диетсестра побывала раньше меня. Встретились с ней уже в дверях, где она выходила, а я входил в камбуз.

– Опаздываете, доктор, – она многозначительно посмотрела на свои круглые наручные часики, изготовленные из желтого металла со сверкающими стразами по периметру маленького циферблата, показывающего десять минут шестого. – Я уже без вас проверила камбуз. А должны были вместе.

– Поздравляю! Только смею напомнить, что я сюда все же хирургом устроился работать, а не ревизором, – с гордостью бросил я, проходя мимо нее. – Вот был, знаете, на операциях! На основной, так сказать, своей работе!

– Я вас прекрасно понимаю, – донеслось мне вслед, – только если вы не можете вовремя подойти на пробу, то в другой раз отправьте кого-нибудь вместо себя.

«Странно, кого я отправлю? – мелькнуло у меня в голове. – Если я дежурный врач?»

– Да вы можете любого доктора на отделении попросить сходить на пробу, – пришла мне на помощь дежурная повар Наталья, слышавшая наш диалог, приятная молодая женщина с симпатичным, но грустным лицом. – Многие так делают. Ведь, по сути, это простая формальность. Главное, чтоб в журнале была соответствующая запись и подпись дежурного врача.

– Выходит, – я вытер вымытые руки о свежее вафельное полотенце, любезно поданное мне поваром, – вас, по сути, только одна Подвывалова по-настоящему контролирует?

– Ой, что вы, доктор! – отчаянно замахала руками повар. – У нас тут столько контролеров, что только успевай уворачиваться, – она кисло улыбнулась. – Да, ладно бы еще во время работы проверили бы, а то… – она вдруг замолчала, потупив взор.

– А то что? – поднял я на нее свои глаза, оторвавшись от чудной картофельной запеканки, что источала передо мной тонкий аромат свежеприготовленного блюда.

– Могут еще и вне работы проверить, – собравшись духом, выпалила собеседница.

– Это как понимать?

– Очень просто. Вот не далее как вчера, когда я уже ушла с работы домой, так военные ревизоры, а они у нас почитай каждую неделю все чего-то проверяют, не поленились за мной погнаться. Уже на автобусной остановке нагнали и потребовали показать содержимое сумочки.

– И вы показали?!

– Показала. А куда деваться? Я, честно сказать, растерялась поначалу. Они вдвоем, два мордатых кабана, подбежали ко мне. Корочки свои красные сунули в лицо и потребовали открыть сумочку.

– Но вы же имели полное право отказаться, – покачал я головой. – Какое эти самые военные ревизоры имели право рыться в ваших вещах, да еще на улице, и вне госпиталя?

– Могла, – согласно кивнула Наталья. – И никакого права они не имели. Тут вы точно подметили. Но я в тот момент почти ничего не соображала. Я ужасно растерялась. Они ТАК на меня посмотрели.

– Веселые у вас тут нравы. Ничего не скажешь. А чего они хотели? Что вы в дамской сумочке кусок мяса унесете? Или свиной окорок?

– Да Бог с вами. Я за двадцать лет работы ни одного грамма продуктов со столовой не вынесла.

– Извините, я не хотел вас обидеть.

– Да ничего. Мы уже привычные. Народ наш как мыслит – раз работаешь в столовой, то обязательно рыльце должно быть в пушку! Обязательно чего-нибудь да упрешь из продуктов. Ведь так?!

– Лично я так не думаю.

– Вы, может быть, и не думаете, а другие еще как! Ох! Большинство людей считает, что если ты с продуктами хоть как-то связан, то не избежишь искушения. А ведь я и ничегошеньки не беру, – повар смахнула набежавшую в уголки глаз влагу и выбежала из комнаты.