– Понял? – спросил Тихон Гаврилович, нанеся удар в висок трупу лысого черноусого мужчины. – А теперь, вон дед-анархист лежит… Врежь ему по кумполу для практики!

– Молодец! Способный! – похвалил Тихон Гаврилович, осмотрев труп после пашкиного удара.

День спустя в этом же подвале расстреляли мать изнасилованной эсерки – хрупкую старушку. Перед расстрелом ей рассказали об участи дочери. После расстрела Тихон Гаврилович «по-стариковски» пристроился к убитой.

Наступила середина августа. К этому времени Жихарева приняли в большевистскую партию. Пашку вызвали в политотдел. Там он застал давнего знакомца – Климентия Ефремовича Ворошилова.

– Слежу, Паша, за твоими успехами. Молодец! Хороший из тебя кадр вырастет! – пожал он Жихареву руку. – Такие люди нам очень нужны в Царицыне. Там сейчас решается судьба республики. С руководством я договорился. Тебя отправят вместе со мной в командировку. Будешь охранять, а больше выполнять деликатные поручения одного члена ЦК. Не беспокойся – эти поручения тебе знакомы по твоей теперешней работе!

– Тебе сейчас лучше уехать из Москвы! – вступил в разговор начальник политотдела. – По нашим данным, за тобой начали охотиться классовые враги. Работы сейчас немного. Передашь дела Тихону Гавриловичу и Васе Фомину.

– Справлюсь ли, Климентий Ефремович? Я шашкой не владею, да и на дальнее расстояние стрелять не обучен.

– Зови меня просто – товарищ Клим! А что военному делу не обучен – не беспокойся! Бывать на передовой тебе не придется. Если захочешь чему-то научиться – есть у меня один бывший лейб-гусар, чемпион по фехтованию. Он за десять дней из тебя лихого рубаку сделает, – успокоил Пашку Ворошилов.

Недолго собирался Жихарев. Маузер – в вещевой мешок, наган – на пояс, браунинг – в карман галифе.

Короткой была отвальная с Васей Фоминым, Тихоном Гавриловичем и Танькой Воробьевой.

– Эх, Паша! – обнял Жихарева за плечи пьяненький Вася Фомин. – Был я стукачом, а стал палачом…

– Не боись, Вася! Быть тебе, если не нашим красным генералом, то полковником – наверняка! А ты, Танька, не балуй! Я к тебе с серьезными намерениями, – Пашка приметил, что Тихон Гаврилович и у Воробьевой попросил «по-стариковски».

По заинтересованному танькиному взгляду Жихарев понял, что вполне может спутаться с напарником.

Через десять дней пути на бронепоезде Пашка прибыл в Царицын. Там Ворошилов представил его невысокому рябому грузину.

– Вот, товарищ Сталин, привез паренька, который вам нужен. Аттестация великолепная, послужной список отменный, – изложил Ворошилов основные пашкины дела.

– Пасмотрым, пасмотрым. Сейчас пусть отдохнет, потом изучит город, особенно – улицы, прилегающие к штабу, – распорядился Сталин.

– Как дела, Коба? Что нового? – осведомился Климентий Ефремович.

– Положение на фронте стабилизировалось, однако, этот м… – Снесарев постоянно отменяет мои указания. Генерал в прошлом, стрелять его надо…

– Для этого я паренька и привез, – кивнул Ворошилов на Пашку.

– Ты, Клим, молодец! Оттого всегда мы понимали друг друга, – медленно сказал Сталин, раскуривая трубку.

Пашка из разговора понял, что с этим человеком шутки плохи, и только беспрекословное подчинение его воли поможет удержаться на плаву находящимся рядом с ним.

Жихареву отвели небольшую комнатку рядом с комнатой, занимаемой Сталиным в неказистом домишке на тихой зеленой улочке. Пашка быстро привык к акценту Сталина, научился понимать его с полуслова, постиг смысл употребляемых им жестов. Жихарев понял, что этот человек безмерно любит лесть, возвеличивание его ума, работоспособности и прочих достоинств. Правда, раз и он дал маху.