Наркоманов, давших показания, ждал тот же подвал или расстрельная камера. Лишь немногие, давшие особо ценные показания, получали перед смертью понюшку кокаина или укол морфия. Особенно много хлопот доставляли наркоманки. С мужчинами было проще. Узнав, что вместо заветной дозы получат пулю, они впадали в транс или истерику. Тогда Жихарев пристреливал их из нагана в затылок. Женщины же узнав об обмане, словно фурии бросались на чекистов, норовя выцарапать им глаза. Досталось тогда Васе Фомину и другому пашкиному подручному – Тихону Гавриловичу – тихому, степенному мужику. Первому исцарапали в кровь лицо, второму откусили мочку уха. После этого договорились расстреливать без зачтения приговоров. Приводили такую дамочку в подвал. Кто-то стрелял ей в затылок, а приговор зачитывали трупу. Порядок есть порядок!

В начале августа в подвал к Жихареву привели женщину средних лет.

– Член ЦК партии левых эсеров, – сказал доставивший женщину следователь Фойгельсон. – Крайне опасна! С большим трудом удалось ее взять – отменный конспиратор. Расстреливать ее нельзя – делегат съезда Советов, член ЦИК Республики. Мы уже сообщили в газетах, что она выслана в Орловскую губернию. Но и оставлять ее в живых нельзя – будет бороться нами до последнего. Думайте!

– Тебе хорошо: «Думайте!» – огрызнулся Пашка.

– А вы думайте, думайте! Сейчас с приговоренными много чего разрешено делать, – с мерзкой улыбочкой шепнул ему Фойгельсон и выскользнул из подвала.

Женщина не слышала этого разговора. Она курила в дальнем углу помещения.

– Есть ли у вас какие-нибудь пожелания? – наклонился над ней Вася Фомин.

– Да. Мне вернули кулон. Передайте его моей матери. Сейчас в Москве голодно, а я буду учительствовать в Орловской губернии – прокормлюсь… Вот, адрес, – протянула он Васе записку.

– Идемте! – отпер дверь в расстрельное помещение Жихарев.

– Бывала здесь и при царизме, и при Временном правительстве, но пересылка в подвале – это ново!

Пропуская женщину вперед, Пашка прикоснулся к ней. Неудержимое горячее желание в миг овладело им. Увидев трупы, женщина отпрянула назад. Смятение пробежало по ее лицу.

– Вот как? Да вы палачи – хуже царских! Те хоть не занимались столь гнусным обманом! Не стреляйте в спину! Я хочу умереть, глядя смерти в глаза! – с этими словами женщина направилась к трупам у стены.

– Стой! – начал ее валить на тела Пашка. – Тебе уже все равно! Давай! Напоследок удовольствие получишь!

– Свинья! – сильный удар ожог его щеку. – Жандармы не были такими скотами!

Поставив подножку, Пашка повалил женщину на трупы. Одним махом он разорвал батистовую блузку и сорочку, впился зубами в розовой сосок на маленькой груди. «Тварь! Ненавижу! Ненавижу!» – осыпала его ударами женщина. Жихарев ударил ее в висок. Эсерка потеряла сознание… Когда Жихарев встал, застегивая галифе, услышал голос: «Мы тоже хотим!» Следом лег на женщину Вася. Вдруг раздалось глухое рычание, затем васин вскрик: «Ах, сука! Кусаться надумала?!» Глухой удар – и женщина снова обмякла.

– Теперь, Тихон Гаврилович, твоя очередь! – пригласил Вася, вставая с женщины.

– Я уж, ребята, по-стариковски, – Тихон Гаврилович перевернул женщину на живот.

Кончив, Тихон Гаврилович закурил. Курили и Жихарев с Фоминым. В это время женщина очнулась. Со стоном она встала на четвереньки. Тихон Гаврилович ударил ее носком сапога в висок. Раздался хруст костей, а затем удар головы об пол. Женщина дернула ногой и затихла.

– Готова! – удовлетворенно сплюнул Тихон Гаврилович.

– Ловко! – удивились Жихарев с Васей. – Гаврилыч, научи!

– Смотри, куда бить, – указал Тихон Гаврилович носком сапога на кровавое пятно на виске у женщины. – Здесь даже силы не надо. Резко ударил – костка вывалилась и прямо в мозг вошла. Мы так в охранном еще при царизме делали, когда надо было тихо кого-то убрать. Сейчас еще раз покажу на этом лысом эсере.